Игорь ШАШКОВ

Из книги «От логики к картине мира (избранные заметки по философии времени)»

ВВЕДЕНИЕ

В этой книге собраны отдельные заметки по философии времени – новому направлению в философии, главной особенностью которого является обращение к понятию времени, как наиболее общему основанию для возможных логических построений.

Понимание времени при этом оказывается двойственным: с одной стороны, время может быть воспринято, как некая объединяющая и разделяющая «среда», в которой наличествуют всевозможные объекты (абсолютная модель), с другой стороны – как свойство различных видов сущего, как нечто, «порождаемое» объектами (атрибутивная модель). В философии времени утверждается, что эти модели времени соответствуют различным логическим моделям – бесконечной и конечной, причем имеются области сущего, где обе они одинаково справедливы.

При таком подходе философская система приобретает черты своеобразной метафилософии, характеризующейся универсальностью методик и глубоким внутренним единством абстрактного и конкретного, возможного и действительного. Каждой равновесной системе (ансамблю однородных элементов) соответствует свое внутреннее время; эти времена объединяются во «внешнем» («охватывающем») времени, течение которого связано с неравновесностью (неустойчивостью) частичных ансамблей.

Каждый ансамбль имеет «край» и «середину», отличающиеся различным ходом времени для внешнего наблюдателя. Равновесие ансамбля осуществляется при определенном соотношении между «краевым» (стохастичным, непредставимым, идеальным и т.д.) и «срединным» (детерминированным, представимым, материальным и т.д.). Связь края и середины осуществляется для внешнего наблюдателя посредством счета, причем краю ансамбля соответствует начало счета, а середине средние числа. Время и пространство связывается со счетом, с числовой расположенностью, причем пространство определяется через разрывы временных рядов различных ансамблей, характеризуется «сколами», «шероховатостью» времени. «Трехмерность» физического пространства может быть пояснена необходимостью трех чисел для определения положения частичного ансамбля в полном. Этими числами могут быть, например, следующие: 1) «длина» частичного ансамбля, 2) «длина» полного ансамбля. 3) «расстояние» от начала счета полного ансамбля до начала счета частичного ансамбля. При таком понимании пространства оказывается, что для характеристики частичных ансамблей, расположенных на краю полного ансамбля, а также для характеристики частичных ансамблей, состоящих из весьма малого, близкого к единице, числа элементов, достаточно двух (или «почти двух») координат, т.е. пространство в этом случае можно считать двухмерным (третьей координатой в таком случае как бы является сам факт наличия того или иного краевого частичного ансамбля).

В философии времени рассматриваются не только материальные ансамбли, но и языковые, социальные и т.д.; в связи с этим понятия «трехмерное» («трехмерность») и «двухмерное» («двухмерность») используются не только для характеристики физического пространства.

«Двухмерным» мы будем называть относящееся к краю, неопределенное, вероятное, свободное, личное, сокрытое, идеальное, становящееся и т.д., в отличие от «трехмерного» – срединного, определенного, детерминированного, заданного, коллективного, материального, ставшего и т.д. При счете элементов «двухмерное» соответствует началу счета, «трехмерное» же соответствует средним числам.

В зависимости от взгляда внешнего наблюдателя тот или иной ансамбль может восприниматься им как полный или частичный; при восприятии ансамбля частичным его край считается «ложным», при восприятии ансамбля полным край считается «истинным».

Называть данную работу философской системой можно только с определенной долей осторожности, поскольку философия времени в своем предельном логическом развитии должна ограничивать саму возможность системного подхода к тем основаниям, обращение к которым и обеспечивает обычно такую возможность. Более того, автор считает, что обращение к строгой логичности, к системности, не всегда должно приводить к адекватным результатам – ведь и сама «обычная» логика не везде применима, а мы в философии времени ставим целью продвижение именно в области ее неприменимости. Главное, по мнению автора, не упустить самое важное в основаниях; после же утверждения этих оснований в их необходимой полноте дальнейшее развитие теории требует, конечно, строгой логичности.

1. О СИСТЕМНОСТИ В МЫШЛЕНИИ. САМООТРИЦАНИЕ И САМОУТВЕРЖДЕНИЕ ФИЛОСОФСКОЙ СИСТЕМЫ.

Не являясь последовательно дискурсивной, философия времени, тем не менее, образует, как и вообще любой открытый для других способ философствования, определенную философскую систему. Тяготение к системности в мышлении можно понимать, как следствие некоей тенденциозности, замкнутой и развивающейся внутри себя. Работа в системе обеспечивает для работающего непрерывное создание личного времени без каких-либо резких «сколов», нарушающих единство мышления.

В терминах философии времени системное мышление – это уход от «двухмерного» (соответствующего началу счета) к «трехмерному» (соответствующему средним числам). При завершении основных рядов счета в системе мышление возвращается к ее краям и в дальнейшем приходит к отрицанию данной системы для себя. При этом отрицание обычно связано с прохождением мышления области своей завершенности в полноте, т.е. «двухмерности» полноты, равносильной по своей сути «двухмерности» начала счета.

Трудность преодоления системности связана с отстранением при этом ищущего мышления от тех жестких логических структур, которые обеспечивают надежное (или кажущееся надежным) взаимодействие человека с явленным ему материальным миром. Даже «человек края», отрицающий для себя саму возможность системного мышления, в итоге оказывается вовлеченным в определенную тенденцию, пусть даже и тяготеющую к релятивизму и плюрализму. Избежать появления в мышлении тенденциозности (и вместе с ней системности) нельзя, но факт, что тенденции насыщаются и требуют саморазрушения, приводит человека к поиску отрицания тенденциозности вообще. Такое отрицание для человека, не отказавшегося от участия в человеческом разговоре, может быть обеспечено при обращении к системе мышления, в которой самоотрицание должно быть заключено в ней самой по самой ее сути. При этом возможность «непротиворечивого» философского разговора обеспечивается вынесением за скобки «исходного пункта» самоотрицающейся системы, «первого импульса», в котором и должно быть заключено самоотрицание, распространяющееся от него на всю философскую систему.

В «первом импульсе» философствования вопрос о системности мышления вообще не должен стоять. Только с развитием системы от своего синкретического состояния появляется дуализм в логике, возникают различные понятия, категории, появляется субъект-объектное отношение.

В своем исходном пункте философия должна содержать в нерасчлененном виде все основные возможности, осуществляемые в человеческой культуре; с течением времени она передает свое содержание поэзии, истории культуры, специальным наукам. В сущности, у самой философии остается только ее «первый импульс», но этот импульс должен быть изначальным для такого построения, которое само себя ограничивает и отграничивает, но при этом приводит к таким результатам, которые при достаточной удаленности от начала счета, т.е. при обращении к «средним числам», к материи, к практике, являются адекватными заложенным в этой практике возможностям. Как себя ограничить, чтобы стать универсальной – вот важнейший вопрос для философии времени.

До какой стадии может происходить приближение к краю, на котором осуществляется самоотрицание философской системы? Является ли процесс такого приближения дискретным или непрерывным? В рамках философии времени остановка этого процесса может произойти для нас лишь тогда, когда мы оказываемся перед таким наличным, относительно которого каждое утверждение несет в себе столь же значимое отрицание. Чем ближе к краю, тем более парадоксальной становится логика наших рассуждений. Однако в философии времени парадоксальность не должна являться следствием некоего эвристического подхода или каких-то гипотез – каждый раз приближение к краю ансамбля должно осуществляться в соответствии с его внутренней логикой, с его временем.

Одним из важнейших принципов философии времени является принцип неразличимости, который будет достаточно подробно разъяснен нами в дальнейшем. Согласно этому принципу всякое сущее в своей глубине, на своей окончательной границе, является принципиально неразличимым с любым другим сущим, также приведенным к своей границе.

В соответствии с принципом неразличимости полное самоотрицание на своей границе должно быть абсолютно тождественно полному самоутверждению. В этическом смысле это соответствует свободе воли в осуществлении человеком «первого импульса» философствования, в осуществлении самоутверждения, связанно с самоотрицанием. Самоотрицание и самоутверждении человека осуществляются в отношении «двухмерности» и «трехмерности» в его конкретной жизни, в выборе им точки зрения на мир, в его жизненном пути и в его судьбе.

В соответствии с принципом неразличимости край полноты счета элементов того или иного ансамбля может являться неразличимым с краем начала счета, причем полная неразличимость соответствует тому случаю, когда ансамбль является полным, а его края «истинными». В связи с этим, самоотрицание и самоутверждение философской системы должно осуществляться не только в момент ее возникновения, но и в момент ее завершения. Соответствующие края философской системы являются «ложными» или «истинными» в зависимости от взгляда (внешнего или внутреннего) на нее. Самоутверждаясь в полноте своего внутреннего развития, философская система приходит к своему самоотрицанию, выходя за свои границы, причем вблизи этих границ она становится в определенной степени неразличимой с другими философскими системами, достигшими такой же полноты развития.

1. О ДОСТАТОЧНОМ ОСНОВАНИИ

Для того, чтобы основание философской системы было достаточно убедительным, следует, видимо, в основание положить саму эту убедительность или, другим словом, очевидность. Наиболее очевидным, наиболее фундаментальным фактом для многих мыслителей настоящего времени является их собственное восприятие своего существования (экзистенциальная традиция).

Но обеспечивается ли при таком основании полнота философской системы, обеспечивается ли возможность объяснения («выведения») всего многообразия фактов данного человеку мира? В философии времени считается, что в этом случае при построении философской системы в логические построения обязательно должны быть привнесены дополнительные утверждения, не вытекающие из первичных предложений. В философии времени предпринимается попытка найти более полное основание, из которого могут быть получены как общие, так и конкретные знания о мире, т.е. на основе общефилософских соображений может быть построена конкретная и вполне определенная картина мира.

Когда за очевидное принимается факт собственного существования, необходимо учитывать, что этот факт тем или иным образом человеком утверждается. Нельзя построить философскую систему без разговора об этой системе, без проведения тех или иных логических построений. Но разговор о факте своего существования необходимо меняет само это существование, привносится к нему. Либо у человека есть только смутное ощущение своего существования (и тогда этот факт не раскрывается им на вербальном уровне), либо человек фиксирует знание о своем существовании в системе своих знаний (и тогда этот факт не может быть отделен от наличия у человека языка).

Но наличие языка подразумевает наличие его носителей, т.е. наличие множества существований, связанных между собой. Если мы строим конкретную философскую систему, то должны к очевидному для себя отнести не только свое существование, но и существование других людей. Отказываясь от философского разговора, приходя к молчанию, мы можем «обойтись» и ощущением одного только своего существования. При этом нет ничего, что давало бы какие-то принципиальные преимущества одному из указанных подходов. Единичность собственного существования и множественность равноценных существований должны парадоксальным образом объединяться в общем подходе. Для человека люди, с одной стороны, расположены каким-то образом по отношению к его Я (при этом он «на краю» человеческого ансамбля) и, с другой стороны, тождественны между собой (при этом человеческий ансамбль вообще не имеет «края», является бесконечным). Достаточное основание философской системы должно включать в себя парадоксальность, двойственность человеческого существования. Система философии времени является двухмодельной.

Множественность человеческих существований и их расположенность приводит к понятию числа и счета, приводит к необходимости раскрыть соотношение между целым и частью. При этом в основание философской системы должны закладываться все возможные случаи этого соотношения. Однако наличие полного логического разнообразия должно приводить к вполне определенному человеческому миру. Человек является как бы «резонатором», выделяющим для себя из множества возможностей свою действительность – благодаря тому, что совместная актуальность для него всех логик и не-логик обеспечивает неравноценность и корреляцию соответствующих возможностей.

Связь между человеческими существованиями, их множественность и развернутость в счет, идентифицируется человеком, открытым на свою множественность, как человеческое время.

3. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ФИЛОСОФИИ ВРЕМЕНИ

Кратко охарактеризуем некоторые основные принципы философии времени.

Антропный принцип.

Одна из форм этого принципа в философии времени близка к общепринятой: внешний наблюдатель способен воспринимать лишь такой мир, свойства которого, выраженные в соответствии с логикой языка внешнего наблюдателя, не противоречат факту наличия самого внешнего наблюдателя. Наблюдаемый мир должен меняться при изменении самого внешнего наблюдателя, его точки зрения, его взгляда. Сознание человека способно управлять не только самим собой, но и вероятностью материальных процессов – в тех случаях, когда эти процессы достаточно элементарны, т.е., на языке философии времени, являются краевыми. В частности, человек способен в определенной степени управлять процессами распада атомных ядер, другими квантовомеханическими процессами, способен управлять волей другого человека. Каждый человек обладает не только собственной свободой воли, но и свободой воли других людей – человеческое общество самосогласовано, люди в нем расположены по степени связи между собой.

В формулировку антропного принципа может быть включено понятие сознания: мир должен быть таков, чтобы в нем мог существовать человек, обладающий сознанием. В человеке должно быть нечто сверх его материальности. Антропный принцип в философии времени подразумевает реальность как рационального, так и иррационального.

В философии времени предполагается, что «сознанием» обладает не только человек, но и всякое другое сущее, причем «сознание» понимается здесь, как иррациональность, дополняющая рациональность материального. В связи с этим возможно обобщение антропного принципа, заключающееся в следующем: мир таков, что всякое сущее в нем не может быть адекватно описано чисто рациональным образом в рамках замкнутой логической системы, т.е. всякое сущее должно быть и замкнутым, и открытым. По сути, обобщенный антропный принцип имеет тот же смысл, что и известная теорема Геделя.

В настоящее историческое время, которое в философии времени считается краевым, роль антропного принципа резко возрастает. На первый план выходит проблема человека. Слово становится равным делу. Физические опыты для человека оказываются лишь частными случаями по сравнению с опытом его собственного существования в мире. Соответственно, физические теории должны быть частными случаями общей теории, построенной с учетом антропного принципа. Так, например, в последнее время физиками ведется работа по созданию Теории Великого Объединения, включающую в себя, как параметр, сознание человека.

Принцип дополнительности.

Этот принцип связан с логической двухмодельностью философии времени и является обобщением принципа дополнительности Бора. В соответствии с ним наличие всякой конечной структуры подразумевает наличие охватывающей ее бесконечности; в свою очередь, бесконечность может быть актуализирована только в конечном человеческом разговоре. Адекватность в философии времени достигается при парадоксальном объединении «трехмерного» и «двухмерного», рационального и иррационального, детерминированного и вероятного, представимого и непредставимого, материального и духовного.

Пояснить принцип дополнительности можно на примере с отрезком прямой линии: всякий отрезок имеет середину и края, причем само наличие этой середины и краев подразумевает наличие линии в целом, подразумевает наличие внешнего для отрезка, по-разному влияющего на различные точки отрезка. Край конечного ансамбля – это та его область, вблизи которой «начинается» более широкой охватывающий ансамбль.

Более широкий смысл принципа дополнительности в философии времени по сравнению с принципом дополнительности Бора может быть пояснен на следующем примере из физики. По Бору краевые параметры элементарных частиц (масса, спин и т.д.) принципу дополнительности не подчиняются, дополняющих величин не имеют. В философии времени ввиду частичности замкнутой физической Вселенной эти параметры, как и всякие другие, должны иметь дополняющие величины. Но поскольку они краевые для физической Вселенной, для объектного рационального мира, то дополнять их должна запредельность, иррациональность. Материю дополняет сознание, выходящее и выводящее человека за пределы замкнутой физической Вселенной.

Для каждого ансамбля, для каждого «ложного» края имеются свои краевые параметры, свои «константы», но чем дальше от «истинного» края, тем менее «жесткими», тем менее точными эти «константы» являются. Изменение и неточность измеряемых величин есть свойство «трехмерных» образований (объектов), есть их время и их движение в пространстве.

Заметим, что краевые «константы» в рамках философии времени могут быть, видимо, теоретически определены из требования одинаковости результатов при использовании каждой из двух логических моделей (конечной и бесконечной). Получив, например, физические результаты путем использования модели замкнутой физической Вселенной и модели бесконечной Вселенной и приравняв их, мы можем получить дополнительные соотношения между «константами». Более того, соотношения между ними могут быть, видимо, получены на пути анализа конкретных свойств чисел натурального ряда.

Принцип неразличимости.

Всякое сущее в своей глубине, на своей окончательной границе, является принципиально неразличимым с любым другим сущим, также приведенным к своей границе.

Взгляд, обращенный на два или несколько ансамблей тождественных элементов, способен различить краевые элементы этих ансамблей только с определенной вероятностью, зависящей от того, насколько полны эти ансамбли, т.е. насколько края их «истинны» или «ложны». Краевые элементы полных ансамблей для взгляда неразличимы.

Краевая неразличимость для всякого сущего (которое может быть весьма различным в «середине» ансамблей) поясняется тем, что всякое сущее имеет в своей основе (на своих краях) единую природу. Всякое сущее «пронизано» пространством-временем и «создает» это пространство-время. Тождественность в «середине» переносится к краю как неразличимость, различие в «середине» переносится к краю, как противоположность направления действительного и возможного. Возможное приходит, а действительное уходит. Направление времени является единственным различием, которое может быть привнесено взглядом к краю наблюдаемого ансамбля.

Если направление времени отнести к свойствам элементов ансамбля (а не считать время внешним по отношению к ансамблю), то принцип неразличимости при противоположном направлении времени элементов должен трактоваться как принцип противоположности (полной различимости). При таком подходе случаю полной неразличимости в физике соответствует бозонная теория, а случаю полной различимости – фермионная теория.

В заключение отметим, что у каждого ансамбля имеются два края – край начала счета (единичный краевой элемент) и край полноты (ансамбля в целом). Для полного ансамбля край начала и край полноты счета в соответствии с принципом неразличимости совпадают - так же, как абсолютный минимум совпадает с абсолютным максимумом у Николая Кузанского. Однако в философии времени связь между минимумом и максимумом осуществляется во времени и является временем. Более того, именно эта связь, именно обращение к времени определяет само наличие совпадающих минимума и максимума.

Принцип сходимости.

Все перечисленные выше принципы являются своего рода «трехмеризацией» более общего, единого, синкретичного, невыразимого, краевого принципа, связываемого нами с «первым импульсом» философствования. Сходимость принципов к краю, при которой каждый из них оказывается неразрывно связанным с другими, в философии времени выражается как принцип сходимости.

Краевое взаимодействие основных принципов приводит к появлению новых принципов (относящихся к основным, как леммы к теоремам в математике).

Так, с антропным принципом связан «принцип необходимости» – своего рода «бритва Оккама» при построении системы философии времени: логическое движение от края к «трехмерности» должно происходить без привнесения дополнительных аксиоматических предположений. Появляющиеся новые понятия должны интерпретироваться с помощью понятий, уже наличествующих в языковой структуре развивающейся системы. В философии времени предполагается, что при полной системе аксиом (оснований философской системы) и при последовательном применении принципа необходимости мы можем получить все общие теоретические законы «трехмерности», не обращаясь к своему опыту, не обращаясь к эмпирическим фактам. Что касается конкретных деталей полученной таким образом пространственно-временной картины мира, то они не могут быть определены принципиально: невыводимость наличествующего многообразия мира заложена в самих основаниях философии времени.

С принципом дополнительности связан принцип конечности и бесконечности. Представление, вынесенное в человеческий разговор, должно быть конечным, ограниченным, дискретным. Для понимания дискретности необходима непрерывность, для понимания конечности - бесконечность. Отсюда прямой путь к двухмодельности: в философии времени должны быть развиты две структурные модели (конечная и бесконечная), различимые в областях «макроскопической» «трехмерной» логики и неразличимые на своих краях. При этом нельзя пытаться одну из двух моделей считать «онтологически» более важной, – обе они реальны. (Так же, как в физике нельзя считать первичной волновую или корпускулярную теорию света).

Приведем несколько примеров взаимосвязи основных принципов.

Антропный принцип, как указывалось выше, в его краевом выражении соотносится с теоремой Геделя. Но с этой же теоремой соотносится и двухмодельность философии времени: бесконечность раскрывает замкнутую конечную логическую модель, и наоборот (при предложении, что логические модели при взгляде «изнутри» каждой должны быть симметричны).

Через двухмодельность антропный принцип связан с принципом дополнительности.

Принцип дополнительности связан с принципом неразличимости: на «истинном» краю для характеристики элемента безразлично, какой из дополняющих друг друга моделей мы пользуемся – элемент на краю каждой из них. Чем короче отрезок, тем труднее различить его края и середину, дополняющие друг друга. (Принцип неразличимости равносилен утверждению, что бесконечность может быть актуализирована при взгляде из нее самой. Человек, для которого бесконечность актуальна, двухмоделен, - в его человеческом пределе конечное и бесконечное неразличимы.) Если конечное на краю представляется отличным от бесконечного, то край считается «ложным».

Развитие философской системы должно происходить от своего «первого импульса» к логически развитым «трехмерным» структурам. Затем логические подходы, различные альтернативные описания достигают, на основе установления многообразных логических связей между ними, своей новой неразличимости в завершающей полноте, в своем новом синкретическом единстве. При этом наивысшая полнота развития философской системы достигается при полноте (достаточности) системы аксиоматических положений, закладываемых в основание философии в ее «первом импульсе».

4. От логики к картине мира

1. Логически мысля, мы приходим к тому, что в основание мышления и восприятия мира следует положить и саму эту логику. Но, столкнувшись в ней самой с ее недостаточностью (теорема Геделя), мы, чтобы продолжать мыслить логически, должны изменить ее соответствующим образом - включить саму недостаточность логики в ее систему. В философии времени мы пытаемся ответить на вопрос: какой должна быть логика, чтобы с помощью ее получались все законы, включая и ее собственные законы.

Как уже отмечалось выше, нет никаких априорных свойств мира, нет никаких требований, которые приводили бы нас к принципиальному преимуществу логичности по сравнению с не-логичностью. Как логика, так и не-логика онтологически обоснованы одинаково. Именно из этого и должно получаться «человеческое» разделение логики и не-логики. Мы лишь потому имеем право создавать систему, что включаем в нее как логичность, так и не-логичность. При этом «точка пересечения» конечной человеческой логики и бесконечной логики (не-логики) в философии времени соответствует центру Ничто.

Равное значение конечной и бесконечной логических моделей А и Б может быть принято в философии как симметрия этих моделей, соответствующая равноправию взглядов от А к Б и от Б к А. Такая симметрия является краевой; «вещь в себе» и «вещь для нас» на «истинном» краю неразличимы. Краевая совместность А и Б, положенная в основание философской системы, приводит к «трехмерной» развитости первой модели и «запредельности» второй для «трехмерного» внешнего наблюдателя.

Формализуя соотношения между логиками и не-логиками, мы можем прийти к «алгебре логик», «алгебре Ничто».

2. В философии времени можно рассматривать физический мир (и не только физический), как результат развития пространства и времени от их общего края (такие воззрения в настоящее время приняты в некоторых физических теориях).

Однако к понятиям пространства и времени мы приходим в результате наших логических построений. Углубляясь, мы приходим к выводу, что ближе к «истинному» краю, чем пространство и время, должна быть сама логика и ее предельная форма - числовая логика. Число онтологически «важнее», чем пространство и время; числовые зависимости должны отражать наиболее общие свойства конкретного мира.

Таким образом, мы приходим к взаимной согласованности мира и логики. Если мы предполагаем при этом первичность мира или логики, то наше мышление одномодельно; в философии времени полагается, что на краю мир и логика неразличимы. Если бы человек мог кардинально изменить свою логику, то при этом для него кардинально изменился бы окружающий мир, и наоборот. Каждой логике соответствует свой реальный мир. В качестве примера отметим, что мир сумасшедшего человека так же реален, как мир разумного человека, но мир сумасшедшего существует только для него самого, а не для сообщества разумных людей. Логические законы, принятые в человеческом сообществе, самосогласованы со свойствами материальной консервативной «трехмерной» среды, являющейся «постоянной составляющей» для мира разумных людей. Мир сумасшествия, мир фантазии, мир поэзии, мир сна (всякий мир человеческой «двухмерности») отделен во времени и в пространстве от действительного времени человеческой «трехмерности», человеческой материальности.

3. Человек может изобретать самые различные законы, может предписывать их природе, но устойчивыми для него остаются лишь те законы, которые «протянуты» от края и соответствуют на краю любой всевозможной логике и не-логике для человека. Действительным образом человек может воздействовать только на краевые процессы, но они сокрыты от него в области непредставимого, а результаты их в «трехмерности» уже «исправлены» суммарным воздействием всех возможных логик и не-логик.

На краю же, где все логики и не-логики сходятся, - наивысшая устойчивость, мировые константы. Эти константы человек как раз и способен произвольно изменять, но именно эта произвольность в силу самой ее возможности дает наивысшую устойчивость и независимость от человека мировых констант. Свобода на краю есть самая большая несвобода в середине.

5. ВРЕМЯ — ОСНОВНОЕ ПОНЯТИЕ ФИЛОСОФИИ ВРЕМЕНИ

При построении самоотрицающейся философской системы возникает вопрос о выборе такого ее основного понятия, о выборе такого предмета разговора, чтобы этот разговор с необходимостью вел к своему собственному отрицанию, оставаясь при этом актуальным в течение всего своего времени. Возможность такого разговора в нашем языке обеспечивается обращением к самому понятию «время».

Разговор о времени можно считать очередной попыткой выйти за пределы субъект-объ­ектного отношения, причем мы считаем, что свойственный таким попыткам субъективизм может преодолеваться благодаря приданию понятию «время» такой тотальности, которая в своей предельности равносильна отрицанию самой возможности какого-либо опредмечивания, субъективизации или объективизации. Мы рассматриваем время, с одной стороны, как свойственное всему предметному, т.е. тому, что может быть поставлено нами перед самими собой, и с другой стороны, как присутствующее в нас самих, рассматриваемых нами отнюдь не как предмет, а как нечто исходное, краевое, непредставимое.

В философии времени утверждается, что адекватный ответ на вопрос о природе времени невозможен принципиально. Сама языковая природа любого ответа проявляется в переводе исследуемого понятия от края языкового ансамбля к его середине. В языке мы сталкиваемся с известной проблемой круга, одна из форм которой заключается в том, что определяемое слово в конечном счете само должно являться определяющим. Любой разрыв круговых язы­ковых цепочек должен находиться за пределами собственного языка, взятого в его описа­тельной, речевой, «срединной» функции. В соответствии с теоремой Геделя полная формализация научного знания является невозможной.

Однако понятие «время», будучи взятым нами в качестве краевого понятия, в соответст­вии с принципом неразличимости может считаться как принадлежащим к логически замк­нутой системе языка, так и не принадлежащим к ней, как внутренним относительно нее, так и внешним. В философии времени принципиально недоказуемым утверждением, необходи­мым для построения замкнутой теории, считается утверждение о самой этой необходимости, т.е. в основание системы закладывается факт необходимости основания. Разделение проти­воречивых утверждений происходит во времени, поэтому эти утверждения не являются про­тиворечивыми относительно самого времени. При сближении утверждений во времени, т.е. при приведении их к общему краю, само время должно оказываться противоречивым, «не­логичным», интерпретируемым с помощью понятия вероятности. В соответствии с этим, логика философии времени должна быть при приближении к краю парадоксальной. Такая парадоксальность в философии времени выражается в наличии двух равноправных моделей (конечной и бесконечной), неразличимых на своих краях, неразличимых в моменты своего возникновения и завершения.

«Трехмерное» моделирование кончается там, где кончается все то, что мы можем пред­ставить, т.е. можем воспринять в виде некоего предмета, «перед нами поставленного», воспринять в виде некоего образования в пространственной «трехмерности». Такое моделирование кончается там, где начинается абстракция. Время в философии времени является абстрактным, краевым понятием — на нем должно кончаться моделирование и разговор должен становиться равным предмету разговора; при этом все структуры конкретного приобретают в нем, в этом разговоре, общие черты. Здесь начинает действовать уже упоминавшийся нами принцип неразличимости — на краю краевые элементы различных иерархий становятся для внешнего наблюдателя неразличимыми между собой.

6. ЧТО ТАКОЕ НИЧТО

В зависимости от взгляда внешнего наблюдателя та или иная иерархия, тот или иной ансамбль однородных элементов может восприниматься как полный или частичный. При восприятии ансамбля полным его край считается «истинным», при восприятии ансамбля частичным край считается «ложным». «Истинному» краю в философии времени соответству­ет «безусловное» Ничто, «ложному» краю – «условное» Ничто. «Безусловное» Ничто является пределом всех «условных» Ничто и соответствует «точке», в которой соединяются и становятся неразличимыми две логические модели — конечная и бесконечная.

«Безусловное» Ничто — это то, о чем нельзя ни говорить, ни не говорить, чему нельзя ни давать какого-либо определения, ни не давать какого-либо определения. Впрочем, и такое высказывание о Ничто является лишь порождением волюнтаристического акта — сама глубина вопроса о Ничто является непостижимой.

7. О КОНЕЧНОМ И БЕСКОНЕЧНОМ

Каждая цепочка явлений, цепочка причинно-следственных связей либо является частичной, включенной (более или менее явно) в охватывающую ее цепочку, либо является кольцевой (замкнутой на саму себя), либо имеет край, который мы называем «истинным», край, не имеющий причины, кроме собственного наличия. Первый случай исследуется в теории «ложного» края; во втором случае цепочка явлений, оказываясь замкнутой, теряет свою актуальность для нашего разговора; здесь мы рассмотрим наиболее важный с точки зрения философии времени третий случай «истинного» края причинно-следственной цепочки.

С точки зрения внешнего наблюдателя возможны две интерпретации «истинного» края - в рамках «конечной» и «бесконечной» моделей. Обе эти модели в философии времени являются одинаково справедливыми, однако применение той или иной из них приводит внешнего наблюдателя к вполне определенному видению мира; противоречие между моделями устраняется путем выделения в мире областей их применимости.

Остановимся сначала на «конечной» модели, соответствующей случаю счетности крае­вых элементов рассматриваемой иерархий; при этом краевые элементы могут быть пронумерованы, начиная с единицы, каждый из них являет собой «центр Ничто», переведенный путем «трехмеризации» в бесконечный «пространственно-временной ящик» внешнего на­блюдателя. При этом соответствующая «бесконечность» внешнего наблюдателя дополняет конечность счета краевых элементов ансамбля. «Конечная» модель соответствует движению взгляда внешнего наблюдателя от «трехмерности» к «двухмерности» внешнего для него ан­самбля.

Рассмотрим связь конечности временного ансамбля, т.е. наличия во времени конкретно­го единичного «первоначального» элемента, с требованием стохастичности на краю времен­ного ансамбля.

Заметим, что если какой-то ряд начинается, то этим начало ряда оказывается началом выделения из хаоса, из неопределенности, из неразличимости.

Если мы считаем время конечным, то на его краю должен быть хаос - ведь здесь, не раньше, оказываются начала отсчета причинно- следственных рядов, заключенных в свое конечное время. Начало подразумевает случай, начало должно случиться, а случай подра­зумевает случайность; там же, где случайность, там вероятность, стохастичность, хаос. Тот или иной ансамбль настолько конечен, т.е. настолько близок к «истинному» краю, насколько случайны процессы на его краю.

Понятие о конечности времени приводит «трехмерное» мышление к понятиям начала и конца, которые сами являются временными понятиями, т.е. подразумевают наличие времени «до» и «после». Однако парадоксальность философии времени подразумевает невозмож­ность применения на краю обычной «трехмерной» логики. В рамках «трехмерной» логики мы не можем добиться полной определенности понятия времени вблизи его краев — «конечное» представление о времени подразумевает неактуальность какой-то дополнительной времен­ной оси, на которой могли бы располагаться моменты времени «до» и «после».

Однако ничто не препятствует нам использовать в рамках философии времени и «беско­нечную» модель времени. Такая модель подразумевает обращенность внешнего наблюдателя к понятию множественности, благодаря которому определяется само понятие бесконечности. Мир оказывается «трехмерным», однако бесконечный «край» его при этом оказывается не­представимым для внешнего наблюдателя. Бесконечность определяется через «внутреннее» движение взгляда внешнего наблюдателя от собственной «трехмерности» к собственной «двухмерности», через устремленность внешнего наблюдателя к собственному Ничто; «трех­мерность» внешнего мира дополняется «двухмерностью» внешнего наблюдателя.

Таким образом, для описания внешнего мира предпочтительной является «конечная» модель, для описания внутреннего мира – «бесконечная» модель. Объединение моделей, осуществляемое в «двухмерностях» внешнего наблюдателя и наблюдаемого мира, равносиль­но неразличимости на краю полных ансамблей самих понятий конечности и бесконечности, соответствуют на краю любой возможной логике и не-логике для человека. Действительным образом человек может воздействовать только на краевые процессы, но они сокрыты от него в области непредставимого, а результаты их в «трехмерности» уже «исправлены» суммарным воздействием всех возможных логик и не-логик.

На краю же, где все логики и не-логики сходятся, - наивысшая устойчивость, мировые константы. Эти константы человек как раз и способен произвольно изменять, но именно эта произвольность в силу самой ее возможности дает наивысшую устойчивость и независи­мость от человека мировых констант. Свобода на краю есть самая большая несвобода в середине.

8. О взаимодействии по подобию

1. Основным краевым типом взаимодействия в философии времени является взаимодействие по подобию. Представляется, что другие типы взаимодействия (в частности, известные из физики) вторичны по отношению к нему, являются его частными случаями для частичных ансамблей. Взаимодействие по подобию равносильно самому факту наличия чего-то единого, объединяющего - факту наличия ансамбля тождественных элементов.

Взаимодействие по подобию (называемое иногда несиловой корреляцией) не ограничено в своем «быстродействии» скоростью света, поскольку понятие скорости подразумевает наличие объектности, «трехмерности», а взаимодействие по подобию подразумевает «двухмерность» и, более того, «запредельность» относительно объектного «трехмерного»мира.

При полной тождественности элементов с взаимодействием по подобию не соотносится никакая частица-переносчик - переносчиками взаимодействия как бы являются сами взаимодействующие элементы.

Отсутствие полной тождественности между элементами частичных ансамблей подразумевает «трехмеризацию» взаимодействия по подобию, в результате которой оно интерпретируется как тот или иной конкретный вид взаимодействия с наличием частиц-переносчиков.

Если у нас имеются две какие-либо иерархии, сходящиеся на своих краях (образуя разветвление, называемое в философии времени «углом связи»), то переходы между иерархиями с наибольшей вероятностью должны осуществляться на одинаковом удалении от вершины угла - по подобию.

Взаимодействие по подобию «съедает» пространство, приводя нас к охватывающему времени; другие типы взаимодействия пространство «возрождают», приводя нас к линейному времени-счету.

2. В зависимости от скорости сигналов, переносящих информацию от удаленных предметов, мы по-разному воспринимаем состояние этих предметов в различные моменты их истории. Звезды, например, ввиду конечности скорости света, мы видим такими, какими они были много лет назад. Однако, с точки зрения философии времени, электромагнитное взаимодействие есть лишь частный случай взаимодействия по подобию, скорость распространения которого может быть бесконечной. В связи с этим, мы «знаем» не только о «прошлом» звезд, но и об их «настоящем». «Световую» Вселенную мы как бы помещаем в более широкий мир, синхронизирующий физические процессы во Вселенной своим «охватывающим» временем.

• Взаимодействие по подобию в философии времени неразрывно связанно с обобщенным антропным принципом. Различные тождественные ансамбли могут объединяться не только взглядом человека, но и «взглядом» всякого другого сущего. (Под «взглядом» при этом понимается развернутость во времени отношения какого либо сущего (наблюдателя) к другому сущему (наблюдаемому). Понятие «взгляд» подразумевает наличие у наблюдателя действительного времени, связанного на краю с возможным временем наблюдаемого, т.е. подразумевает соотношение между действительным и возможным.)

4. Всякое взаимодействие связано с соотношением действительного и возможного. Направление взаимодействия (притяжение или отталкивание) зависит от того, увеличивается или уменьшается возможность события во времени внешнего наблюдателя. Событие есть совместность действительного и возможного; увеличение вероятности события равносильно притяжению, уменьшение - отталкиванию.

• Если мы утверждаем, что А тождественно Б, то наделяем А и Б соотношением между ними: А и Б теперь не «сами по себе», а объединены нашим утверждением об их тождественности. Соотношения между А и Б может быть идентифицировано как связь, как взаимодействие - взаимодействие по подобию.

Аналогично, если А полностью отличается от Б, то можно считать, что между ними также осуществляется взаимодействие - взаимодействие по «антиподобию».

«Чистое» взаимодействие по подобию или антиподобию возможно только для краевых элементов, для которых действительное и возможное считаются абсолютно противоположными (если направление времени на краю учитывается). Для «трехмерных» ансамблей «чистое» взаимодействие по подобию или по антиподобию невозможно - взаимодействие осуществляется в виде силовых взаимодействий, имеющих конечную скорость распространения.

Взаимодействию по подобию в «трехмерном» мире соответствует сила отталкивания, взаимодействию по антиподобию - сила притяжения.

6. Наличие горизонтальных переходов» (взаимодействие подобных образований, удаленных от «истинного» края) может быть пояснено тем, что каждый «ложный» край при взгляде «изнутри» ансамбля может считаться «истинным», - при этом взаимодействие осуществляется между краевыми элементами.

Поясним, что значит взгляд «изнутри». Это взгляд наблюдателя, который сам является краевым элементом или состоит из краевых элементов наблюдаемого ансамбля. Наблюдатель должен найти предельные (тождественные) элементы ансамбля и выявить свою принадлежность к этому ансамблю. Тогда на уровне такой принадлежности, такой общей для наблюдателя и наблюдаемого ансамбля тождественности, должно происходить взаимодействие по подобию, открытое для взгляда наблюдателя.

Именно в той степени, в какой человек имеет общую природу с окружающими его материальными объектами, он обнаруживает физическое взаимодействие между одинаковыми для него и для этих объектов элементами (электронами, протонами и т.д.).

7. В философии времени для внешнего наблюдателя, отстраненного не только от пространства, но и от времени, картина мира разворачивается не только в пространстве, но и во времени. Перед наблюдателем оказывается как бы множество пространств, разделенных во времени, и множество времен, разделенных в пространстве.

Взаимодействие по подобию следует рассматривать не только в пространстве, но и во времени . Причем во времени это взаимодействие должно быть сильнее - ведь время считается более близким к краю, чем пространство, т.е. во времени объекты более тождественны между собой.

Взаимодействие по подобию, осуществляется между тождественными или почти тождественными объектами, приводит к «сцепленности» этих объектов между собой во времени. При этом «рядом» оказываются объекты, максимально тождественные между собой. Переход одного объекта к другому происходит так, как будто во времени постепенно изменяется один и тот же объект - «предмет во времени». Каждый достаточно долго существующий для внешнего наблюдателя объект можно рассматривать как ансамбль однородных элементов, расположенность которых осуществляется не в пространстве, а во времени. Устойчивость объекта определяется взаимодействием по подобию.

Различный характер взаимодействия по подобию для объектов с различной степенью тождественности приводит к различению внешним наблюдателем времени и пространств.

9. О ЕДИНОМ ПРОСТРАНСТВЕ – ВРЕМЕНИ

Приведем несколько утверждений, на основе которых возможно построение теории единого пространства–времени. Некоторые из этих утверждений представляются вполне обоснованными в рамках философии времени, другие – весьма гипотетичны, но вместе они создают тот «фон», на котором могут появляться конкретные физические и космологические гипотезы.

1. В философии времени мы от логических категорий идем к формам существования всякого сущего и далее – к конкретным свойствам всякого сущего. От диалектики целого и частного, единичного и множественного мы идем к представлению о пространстве–времени и далее – к свойствам «трехмерных» объектов в этом пространстве–времени.

2. Из логической двухмодельности следует двойственность формы существования сущего, следует различие пространства и времени. При таком подходе следует, видимо, время считать одномерным, а пространство – трехмерным. Третьей формой является «двухмерность» – поверхность, которая должна обладать свойствами и пространства и времени.

3. «Двухмерность» не есть среднее между «одномерностью» и «трехмерностью», а находится «между» ними.

4. На краю не только время, но и пространство для внешнего наблюдателя имеет направление.

5. Поверхность имеет свойства времени и пространства. Время для внешнего наблюдателя – это «чистая направленность», пространство – это полная равноценность направлений, «двухмерность» (поверхность) – это множественность направлений, среди которых есть выделенные. Взгляд человека направляется на конкретный объект (на его поверхность), и в пространстве это направление выделяется.

6. Координата – это возможность изменения пространственности для «трехмерного» внешнего наблюдателя, возможность движения с конечной скоростью. «Исчезновение» координаты – это образование того или иного единства.

• Понятие времени связано с расположенностью чисел, понятие пространства – со свойствами чисел соотноситься между собой.
• Счет на краю идентифицируется как число. Число – это краевой счет.
• Каждое число было бы на краю, если бы не связь его с другими числами. Числа «трехмеризуют» друг друга.
• Число – это счет, объединенный бесконечностью.
• От того, считаем ли мы ансамбль полным (единичным) лил частичным (множественным) зависит соотношение его с другими ансамблями. Для сравнивания ансамблей необходим сравнивающий, от взгляда которого зависит выбор в каждый момент времени той или иной логической модели. В зависимости от взгляда внешнего наблюдателя ансамбль оказывается либо полным, либо частичным, т.е. рассматривается либо во времени, либо в пространстве.
• Объектность (материальность) связана с равновесностью, с устойчивостью и, следовательно, с двухмодельностью. Материя – это равновесность физического пространства и времени. Физическое (в отличие от не-физического) – это то, чья полнота – «световой мир», Вселенная, предельная коммуникация в которой осуществляется со скоростью света. Физическое – это то, что для человека не является «запредельным».
• Пространство и время – это то, на чем не останавливается взгляд. Материя – это точка пересечения взглядов различных людей.
• «Световой мир» (замкнутая физическая Вселенная) «заключен» между двумя краевыми «поверхностями»: «поверхностью» сферы минимального радиуса, равного четверти длины волны кванта с энергией всей замкнутой физической Вселенной. «Минимальный квант» и «максимальная Вселенная» неразличимы. Различие появляется для взгляда внешнего наблюдателя в его «трехмерном» пространстве–времени.
• В философии времени теория относительности должна быть « двусторонней»: наряду с максимальной возможной скоростью (скоростью света) должна быть минимальная, равная нулю. Для внешнего наблюдателя теория относительности должна быть симметричной относительно скорости света и нуля.

Абсолютный покой так же не достижим для материальных объектов, как и скорость света. Для квантов электромагнитного излучения абсолютный покой («покоящаяся» Вселенная) и абсолютная скорость (абсолютный релятивизм) неразличимы.

• Чем тождественнее элементы, тем «легче» переход взгляда внешнего наблюдателя на соседний элемент. В начале счета тождественность ниже, переходы на соседние элементы затруднены, устойчивость выше, время «медленнее». В середине счета устойчивость ниже. Относительные изменения при переходах меньше, но происходят доя внешнего наблюдателя быстрее. Инерционность («плотность») возрастает при приближении к краю. Неоднородность плотности может быть связана с распределением масс в пространстве.
• У «трехмерного» внешнего наблюдателя, как и любого другого «трехмерного» объекта имеется внешнее и внутреннее.
• Край тогда «истинен», когда за ним открывается бесконечность. «Истинный» край является «бесконечнотонким». «Ложный» край обладает конечной «толщиной», соответствующей размерам краевых элементов частичного ансамбля. Чем ближе край к «истинному», тем труднее сказать, к какому ансамблю (внутреннему или внешнему) принадлежат краевые элементы (отсюда – принцип неразличимости).
• Внешнее и внутреннее для краевого элемента неразличимы между собой.
• Прошлое связывается внешним наблюдателем с внутренним для него, будущее - с внешним.
• Прошлое «выталкивает человека в будущее.
• Внутреннее «выталкивает» внешнего наблюдателя во внешнее. «Объем» ансамбля в «трехмерности» должен расти.
• Если объем внутреннего ансамбля растет медленнее, чем объем внешнего ансамбля, то это воспринимается, как расширение пространства (физическая Вселенная расширяется).
• Если объем внутреннего ансамбля растет быстрее, чем объем внешнего ансамбля, т.е. часть оказывается больше целого, то для внешнего наблюдателя это соответствует обратной ветви времени, «антимиру».
• На краю время и пространство имеют одинаковую «скорость расширения», при удалении от края время «перегоняет» пространство, скорость объектов уменьшается. Для нашей физической Вселенной («светового» мира) максимальной (краевой) является скорость света.
• В «трехмерности» внешнего наблюдателя пространство «стоит», а время «идет» – внешний наблюдатель воспринимает себя и другие объекты, как находящиеся в бесконечном неподвижном «пространстве–ящике».
• Когда элементы абсолютно тождественны, их нельзя считать разделенными в пространстве. Понятие скорости теряет смысл – скорость можно считать бесконечной.
• Если элементы частичного ансамбля считаются относительно самих себя находящимися на «истинном» краю (т.е. для них «мельче» их самих только элементы, находящиеся в «запредельности»), то движение этих элементов будет соответствовать своей «теории относительности» со своей максимальной скоростью, меньшей скорости света в охватывающем ансамбле. Когда теория относительности для какого–либо ансамбля построена, т.е. когда максимальная сигнальная скорость определена, охватывающий ансамбль оказывается в «запредельности».
• Равновесие пространства и времени на краю каждого устойчивого ансамбля подразумевает наличие для него своей «скорости света» – максимальной скорости краевых элементов этого ансамбля.
• Для каждого ансамбля на его «ложном» краю есть своя «скорость света». Однако все такие «скорости света» для человека «нормированы» на скорость света его предельного сигнального мира, на скорость света замкнутой физической Вселенной.
• «Двухмерность» (поверхность) частичного ансамбля увеличивается быстрее, чем его «трехмерность» (объемность). Сохранение равновесия между «двухмерностью» и «трехмерностью» обеспечивается делением ансамбля или изменением его формы.
• Чем ближе к «истинному» краю, тем выше устойчивость элементов. Устойчивость краевых элементов нашей физической Вселенной соответствует устойчивости («времени жизни») самой Вселенной.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В истории науки и философии можно проследить две основные традиции в понимании времени.

Представителями первой традиции, которая соотносится с т.н. атрибутивной (или реляционной) концепцией времени, можно считать Платона, Августина, Лейбница, Вернадского, Бора и др. Время и пространство в рамках атрибутивной концепции считаются присущими материальным объектам, как бы «порождаемыми» ими.

Вторую традицию, с которой можно соотнести абсолютную (или субстанциональную) концепцию времени, представляют Аристотель, Ньютон, Эйнштейн и др. В рамках этой концепции время и пространство являются независимыми от материальных объектов сущностями, являются как бы бесконечным ящиком, в который помещены различные материальные тела. Эйнштейн, модифицируя абсолютную модель пространства-времени, вводя связь между пространством и временем и «искривляя» их, отнюдь не отказался от этой модели.

В философии времени утверждается, что обе концепции (атрибутивная и абсолютная) являются одинаково справедливыми, но соответствующими различным логическим моделям – конечной и бесконечной. В рамках бесконечной допускается полная «трехмеризация» картины мира (абсолютная концепция). В рамках конечной модели предполагается принципиальная «нетрехмеризуемость» краевых явлений (реляционная концепция).

Философия времени предполагает объединение конечной и бесконечной моделей, нахождение общей области их применимости, создание теории равновесия, позволяющей получить конкретные результаты в различных областях специальных наук.

Философия времени «справедлива» и в той степени, в какой справедливо утверждение, что философские воззрения возникают и развиваются во времени. Именно во времени происходит самоутверждение и самоотрицание философских систем, происходит достижение необходимой полноты и ясности изложения.

Коренные различия философских систем получаются из-за различия конкретного восприятия окружающего мира исследователем, являющимся «трехмерным» внешним наблюдателем. Возможен, однако, и другой подход, при котором за основу принимается сам факт различия людей, трансформированный во время человеческого ансамбля – в историю человеческого сообщества. Такой подход, к которому тяготеет философия времени, оказывается наиболее всеобщим, поскольку сам является функцией времени. Время при этом оказывается универсальной ценностью; философия времени должна органически включать в себя принцип историзма.

Философия времени – это философия высшей степени «несвободы», когда развитие философской системы полностью определяются заложенными в ее основание принципами. Все оказывается как бы «пойманным» в сеть времени. Но благодаря самой же философии времени, она есть философия высшей степени свободы – «центром свободы» является каждый центр Ничто. Каждый человек при своем обращении к краю свободен в своем творчестве, каждая теория, достигая своей полноты, приобретает новую свободу, каждый критический момент в человеческой Истории заключает в себе непредсказуемость.

В новое, называемое нами краевым, историческое время в общем историко-культурном процессе развития человеческого общества возникает как бы новый синкретизм. На краю теория должна совпадать с практикой, слово становится равным делу, идеальное неразрывно связывается с материальным. В соответствии с этим должна стремительно возрастать роль новой философии, не только соответствующей картине реального мира, но и порождающей в этом мире принципиально новое.

ПРИЛОЖЕНИЕ №1. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ФИЗИКИ И КОСМОЛОГИИ

Гипотеза о вращении

1. При симметричной «трехмеризации» краевого элемента, т.е. при рассмотрении его в бесконечном «трехмерном» пространстве, этот краевой элемент можно представить в виде сферы определенного радиуса. Пространство вдали от этой сферы должно быть «трехмерным», а при приближении к ней должно все более проявлять свойства «двухмерности». На поверхности сферы, в области «чистой двухмерности», движение в радиальном направлении является внешним по отношению к этой поверхности; присущим краевому элементу может быть только движение по самой поверхности. Такое движение может быть описано с помощью двух угловых координат, т.е. с «двухмерностью» следует сопоставлять вращательное движение.

2. Для бесконечной модели, в рамках которой осуществляется тотальная симметричная «трехмеризация», вращение краевого элемента равносильно вращению в противоположном направлении окружающего элемент пространства. Нет никаких причин считать краевой элемент вращающимся в неподвижном пространстве, а не пространство вращающимся вокруг краевого элемента; в «двухмерности» вращение элемента в пространстве и вращение пространства вокруг элемента являются неразличимыми, причем применение того или иного из этих двух подходов должно приводить к совпадающим физическим результатам.

3. Вращения пространства вокруг краевых элементов происходят в различных направлениях, но для «трехмерного» внешнего наблюдателя эти вращения усредняются, пространство как бы «привязывается» к множеству «трехмерных» материальных объектов и считается неподвижным. Пространство представляется в виде бесконечного «ящика», в котором движутся в различных направлениях материальные объекты. Поскольку в рамках бесконечной модели скорость света считается неограниченной и может складываться со скоростью излучающего свет объекта по правилам классической механики, обращение к модели вращающегося пространства позволяет объяснить некоторые физические явления, в частности, красное смещение (см., например, книгу В.Н.Демина и В.П.Селезнева «Мироздание постигая…», М.1989г. Ссылаясь на эту книгу, одновременно следует подчеркнуть наличие в ней серьезных методологических изъянов с точки зрения философии времени. Авторы пытаются описать физический мир в рамках одной бесконечной модели, сугубо механистически. Такой подход можно определить как мифологизацию обыденного «трехмерного» понимания, не являющегося ни строго научным, ни глубоко интуитивным.)

4. В рамках бесконечной модели каждому краевому элементу соответствует свой «световой мир», который может быть изображен в виде сферы с радиусом, величина которого получается с учетом сложения скорости света и скорости вращения пространства по правилам классической механики; сферы разных краевых элементов могут частично пересекаться; пространство не сжимается и не расширяется.

В рамках конечной модели сферы различных краевых элементов как бы собираются в единую сферу, скорость света считается постоянной, пространство расширяется, радиус замкнутой Вселенной определяется с учетом невозможности расширения со скоростью, большей скорости света.

Обе модели (бесконечная и конечная) должны приводить к одинаковым результатам для краевых областей Вселенной, в частности, давать одинаковую величину радиуса «светового мира». При двухмодельном подходе могут быть также получены условия равновесия частичных ансамблей, составляющих объектный мир нашей физической Вселенной.

5. Чем «двухмернее» элемент, т.е. чем определеннее мы можем считать его краевым, тем точнее его движение может быть представлено как чисто вращательное. Наличие спина у элементарных частиц, видимо, должно связываться с вращением частицы в пространстве замкнутой физической Вселенной (в «световом мире»), или же с вращением вокруг частицы «светового мира» вполне определенного радиуса (см. предыдущий пункт данной заметки). В связи с этим, элементарными следует считать частицы, обладающих минимальным спином, не равным нулю. Минимальный спин элементарной частицы равен, видимо, «моменту количества движения» всего вращающего вокруг частицы и связанного с ней «чистого светового пространства», «наполненного» только электромагнитным полем с длиной полуволны, равной диаметру замкнутой физической Вселенной.

Вращение элементарной частицы не может быть представлено в виде механического движения ее составных частей вокруг ее центра. Такое краевое вращение является элементарным и непредставимым; другие виды движения могут быть получены (и представлены) путем симметричной «трехмеризации» множества элементарных вращений.

6. В глубокой «двухмерности» возрастает роль кругового движения, а радиальное движение затрудняется (в соответствии с тем, что для описания движения в «двухмерности» достаточно двух угловых координат). Это приводит к представлению об устойчивости кругового движения (в частности, к представлению о боровских электронных оболочках). Каждому «ложному» краю соответствует свое наиболее характерное круговое движение, как бы «очерчивающее» частичный ансамбль и дающее возможность считать его конечным объектом (частицей).

7. Вращение связано с представлением о симметрии. Наиболее симметричной геометрической фигурой в трехмерном пространстве является шар.

Представим шар в виде множества сфер различного радиуса, вложенных одна в другую. Заметим, что у сфер различного радиуса общих точек нет. Двигаясь по поверхности сферы (вращательное движение), мы не можем перейти на поверхность соседней сферы - наряду с вращательным движением для этого необходимо поступательное движение в радиальном направлении. Мы не можем также осуществить плавную трансформацию сферической поверхности таким образом, чтобы она переходила в другую сферическую поверхность (в отличие от цилиндрической поверхности, которую можно «скрутить» в спираль). Таким образом, радиальный переход в абсолютно симметричной структуре возможен только скачком. При приближении к краю, при углублении в «двухмерность», где возможно только вращательное движение, изменение состояния ансамбля (т.е. изменение его «радиуса») может быть только дискретным. Краевая симметрия равносильна наличию только вращательного движения и подразумевает возможность только дискретных переходов с одного уровня частичности ансамбля на другой. В «двухмерности» нельзя от ансамбля отделить какую-либо произвольную его часть. При этом краевая неразличимость дискретности и непрерывности должна подразумевать отказ от «трехмерного» пространственного описания краевых элементов. «Чистое вращение» не есть движение элементов по сфере определенного радиуса.

8. Для внешнего наблюдателя вращающийся предмет произвольной формы, взятый за достаточно длительный период наблюдателя, оказывается симметричным относительно оси его вращения. (Отметим, что степень тождественности симметричных предметов выше, чем несимметричных. Вращение, симметрия и тождественность связаны между собой и характеризуют близость предмета к краю.) Такой «быстро вращающийся» предмет может считаться краевым элементом ансамбля аналогичных «медленных» предметов. Но чем ближе к краю находятся предметы, чем более элементарными они являются, тем сильнее должно проявляться между ними взаимодействие по подобию и антиподобию. Между вращающимися предметами, рассматриваемыми в одном времени, должна возникать сила отталкивания, соответствующая взаимодействию по подобию. При противоположном направлении времени (разном «заряде» предметов) должна возникать сила притяжения, соответствующая взаимодействию по антиподобию. Чем больше скорость вращения предметов, т.е. чем выше степень их тождественности во внешнем времени и близость их к краю, тем сильнее должно быть взаимодействие между ними.

Приведем несколько примеров, иллюстрирующих положения данного пункта.

1) Взаимодействие между краевыми элементами полного материального ансамбля (нашей физической Вселенной), взятое в общем времени нашей материальной действительности, приводит к расширению физической Вселенной.

2) Взаимодействие между Землей и вращающимся маховиком на ее поверхности равносильно возникновению силы отталкивания между ними, т.е. должно приводить к уменьшению веса маховика (этот эффект описывается в литературе).

3) Диалог (т.е. »вращение» разговора в системе двух людей) должен приводить к устойчивому притяжению между этими людьми (т.е. к образованию замкнутой группы). При этом отдельные группы, объединенные внутри себя диалогом, должны отталкиваться друг от друга. Для объединения групп необходимо, чтобы действительность одной из них была возможностью для другой, и наоборот. Т.е. необходимо, чтобы группы вступили в межгрупповой диалог. При общей цели, объединяющей людей в ансамбль, взаимодействие по подобию должно приводить к экспансии этого ансамбля вовне. Чтобы такая экспансия отсутствовала, необходим акцент на личных целях человека.

4) Вполне вероятно, что адекватное описание шаровой молнии требует обязательного учета процессов ее вращения. Соответствующая вращению «двухмерность» охватывает, «стягивает» объем шаровой молнии, делает ее устойчивой. При этом скорость вращения элементов ее поверхности, видимо, должна быть такой, чтобы взаимодействие их с внутренними вращающимися элементами возвращало последних внутрь шаровой молнии при их движении от ее центра. Шаровая молния - это своего рода «черная дыра», но не для квантов электромагнитного излучения, а для частиц, обладающих электромагнитным зарядом. Для шаровой молнии должна быть своя «теория относительности», своя максимальная скорость элементов, относительно которой нормируются другие скорости. Для элементов шаровой молнии внешний мир оказывается «запредельным»; и их «Вселенная» - конечно-бесконечной. Для человека шаровая молния является образованием, которое должно рассматриваться в рамках двух логических моделей - конечной и бесконечной. Являясь в этом смысле краевым элементом, шаровая молния должна быть «чуткой» к взгляду человека. Здесь возможна гипотеза о взаимодействии по подобию «двухмерности» человека с «двухмерностью» шаровой молнии: движение шаровой молнии может зависеть от того, что о ней думает человек.

9. Пояснение краевого характера вращения возможно на пути рассмотрения геометрических свойств сферической поверхности. Эта поверхность для радиального движения является ограничивающей, «конечной», для движения по ней - неограничивающей, «бесконечной». Для сферической поверхности как бы оказываются справедливыми обе логические модели (конечная и бесконечная), т.е. при таком рассмотрении она является краевой.

2. НЕСКОЛЬКО ГИПОТЕЗ, ОСНОВАННЫХ НА ДВУХМОДЕЛЬНОСТИ И НА ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ПО ПОДОБИЮ

1. Рассмотрим соотношение между двумя логическими моделями философии времени на краю и в «трехмерности».

На «истинном» краю в соответствии с принципом неразличимости обе модели должны быть равноправны; применение любой из них должно приводить к одинаковым результатам. В «трехмерности», в согласии с принципом дополнительности, конечная модель должна дополняться бесконечной, и наоборот. При этом, чем дальше в «трехмерность», тем определенней должна становиться картина мира: модели разделяются вместе с появлением множественности. Взгляд, сосредоточенный на конечных телах, отделяет их от окружающего бесконечного пространства. Но устойчивость (равновесие) не может быть отнесена только к телам или только к пространству, а может быть понята только в их неразрывной связи. Чем выше степень объединенности двух моделей, тем выше должна быть устойчивость того или иного материального образования. Устойчивость должна возрастать при приближении к краю ансамбля. Степень объединенности логических моделей на «истинном» краю должна быть максимальной. Результаты, получаемые при объединении двух моделей, должны соответствовать максимальной устойчивости краевых элементов. На «истинном» краю безразлично, применяем ли мы одну из моделей или две модели совместно (аналогия в теории относительности – сложение скоростей, близких к скорости света, приводит для внешнего наблюдателя к суммарной скорости, также не превышающей скорость света.)

Взгляд человека, направленный к «истинному» краю из «трехмерности,» выбирает либо одну из моделей («подсистему»), либо две модели совместно («систему»). Результат должен быть одним и тем же. Однако при удалении от «истинного» края выбор модели взглядом приводит к различию параметров наблюдаемого ансамбля. В «трехмерности» же, где модели достаточно далеко разнесены, параметры ансамблей от направленности взгляда не зависят. Материя становится «одинаковой» для различных взглядов, для различных людей, и является теперь консервативной «средой», разделяющей и соединяющей Я и Другого.

• Устойчивость ансамблей связана с равновесием, которое может быть определено в связи с двухмодельностью философии времени. Максимальная устойчивость присуща ансамблям, находящимся на краю – здесь обе модели одинаково справедливы. Устойчивость в «трехмерности» также связана с двухмодельностью; необходимым условием для такой устойчивости является наличие «ложного» края. Когда внешний наблюдатель внутри своего времени принимает «ложный» край за «истинный», т.е. приводит время окружающего мира к своему собственному, устойчивость его в этом собственном времени является максимальной.

«Трехмерный» внешний наблюдатель не может выйти за пределы конечного времени своего существования. Неравновесность внешнего наблюдателя, связанная с выходом его сознания за пределы «трехмерной» области, равносильна появлению у внешнего наблюдателя времени и пространства. Неустойчивость частичного ансамбля выводит взгляд внешнего наблюдателя за пределы этого ансамбля.

В рамках философии времени материальность характеризует устойчивость структур пространства-времени в его развитии от края к «трехмерности». При таком понимании материи описание ее краевых элементов должно быть одинаково адекватным в рамках обеих логических моделей – конечной и бесконечной. Проблема конечности или бесконечности материальной Вселенной в философии времени решается на пути объединения «конечной» и «бесконечной» моделей. Человеческий «световой мир» является конечным для человека (в соответствии с тем, что человек имеет в нем для себя свой собственный край), однако представлять его человек может только «трехмерным» образом: как шар, погруженный во внешнее бесконечное, непредставимое пространство. «Бесконечная» модель подразумевает частичность «светового мира», его счетность, «конечная» модель подразумевает «истинность» его края, непредставимость краевых элементов. Объединение конечной и бесконечной моделей в рамках общей теории равновесия должно, на наш взгляд, привести к получению новых практических результатов в физике и космологии.

3. В теории относительности относительной является, в частности, одновременность событий в четырехмерном пространстве-времени. (Возможно, логическое развитие теории относительности должно приводить и к относительности различных событий (ансамблей), при которой нельзя, например, с полной определенностью утверждать, что какое-либо событие происходит в определенной точке пространства.)

В философии времени, благодаря ее двухмодельности, различные события могут быть объединены в «одновременную» картину на основе взаимодействия по подобию, т.е. наряду с относительным временем имеется и абсолютное.

Теория относительности, опирающаяся на конечность скорости света и благодаря этому справедливая для «светового мира» (замкнутой расширяющейся Вселенной), теряет свою относительность при обращении к «запредельному» бесконечному охватывающему миру. Движение фотонов оказывается как бы нарисованным на внешнем относительно Вселенной «пространстве».

4. В философии времени движение может пониматься, как результат «столкновения» двух моделей для внешнего наблюдателя. Это относится и к «движению» времени. На краю статическая и динамическая модели времени неразличимы, и движение может быть понято как первичное двоение. Ощущение человеком движения (течения) своего времени говорит об обращенности к одной из двух моделей.

5. Для описания элементарных частиц, находящихся относительно близко к «истинному» краю, справедливость конечной и бесконечной моделей примерно одинакова. Если мы рассматриваем частицу, как объемное тело в «гладком» пространстве (бесконечная модель), то должны ее считать абсолютно твердым телом, взаимодействие по подобию внутри которого происходит со скоростью, большей скорости света. Если же мы считаем, что частица не имеет частей (конечная модель), то вопрос о скорости распространения взаимодействия внутри нее отпадает.

Признаком полного ансамбля является абсолютная жесткость. «Мягкость» - признак частичности ансамбля.

6. В философии времени возможно такое понимание пространства, при котором его наличие связывается с направлением времени для человека. В рамках такой гипотезы пространственность – это промежуточное направление времени (не «вперед» и не «назад»). Пространство при этом соотносится с ветвями возможного, вероятность попадания на которые для «трехмерного» внешнего наблюдателя относительно мала. Пространство оказывается тем, что всегда есть для «трехмерного» внешнего наблюдателя, но никогда «не совпадает» с ним.

Когда внешний наблюдатель попадает на новые пространственные ветви, они «овременяются», продолжают ветвь действительного для внешнего наблюдателя. Вероятности перехода на различные ветви возможного возрастают при обращении внешнего наблюдателя к собственному краю; величины этих вероятностей могут быть интерпретированы как расстояние до тех или иных объектов (ветвей возможного), как их доступность или недоступность.

Взаимодействие по подобию обеспечивает наиболее высокую вероятность переходов между тождественными объектами. Устойчивость объекта во времени может быть интерпретирована, как переход объекта на неразличимый с ним объект, переход «на самого себя». Сумма почти неразличимых состояний объекта образует «объект во времени», движущийся в пространстве. Взгляд человека как бы переносит объект из одной области пространства в другую, близкую ей область, в соответствии с требованиями тождественности и устойчивости.

7. Когда в основание умопостигаемого мира полагается пространство-время, следует говорить при описании взаимодействий не о «силе», а о «скорости». В конечном счете мы никогда не наблюдаем «силу», а наблюдаем те или иные изменения в пространстве-времени. В пределе уравнения движения должны быть кинематическими, а не динамическими.

Мы не можем считать объекты «теми же самыми» при различном расстоянии до них, т.е. объекты как бы меняются в зависимости от расстояния в пространстве-времени. Сохраняется счет, сохраняется число центров Ничто, но не наше восприятие «трехмерных» объектов. Чем ближе объекты к друг другу, тем меньше у них возможности отличаться между собой; они как бы оказываются запертыми в меньшем пространстве, ограничивающем их пространственно-временные характеристики. Близкие объекты оказываются для внешнего наблюдателя более тождественными между собой, т.е. более «двухмерными», поэтому взаимодействие по подобию и антиподобию между ними оказывается сильнее. Взаимодействие по подобию и антиподобию проявляется для «трехмерных» объектов как физическое взаимодействие, зависящее от расстояния. Таким образом, в зависимости от тождественности «трехмерных» объектов, от их близости к «истинному» краю должны изменяться их совместные пространственно-временные характеристики. В частности, в согласии с этим, в физике производится описание гравитационного взаимодействия объектов путем введения понятия кривизны пространства-времени. В настоящее время существует тенденция к подобному представлению и других физических взаимодействий.

В философии времени само понятие расстояния должно связываться с соотношением между «двухмерностью» и «трехмерностью», т.е. со счетом «разрывов», с временем.

Если рассматриваемые элементы являются для внешнего наблюдателя абсолютно тождественными (краевыми), то взаимодействие между ними («скорость») постоянно; краевые элементы не меняются друг для друга в зависимости от расстояния, они образуют как бы «чистое» пространство-время, являющееся нормирующим для «трехмерных» образований.

В нашем «световом» мире нормировка скоростей «трехмерных» объектов производится по скорости света – относительно нее строится специальная теория относительности. Поскольку «световой» мир может рассматриваться как конечный (т.е. в нем не достигается «истинный» край), скорость света в нем может считаться постоянной лишь приближенно. Скорость света от удаленных галактик должна несколько превышать скорость света от источников, находящихся вблизи (например, от Солнца).

• СИММЕТРИЧНОЕ ПРОСТРАНСТВО-ВРЕМЯ

Приведем несколько положений, на основе которых в рамках философии времени мо­жет быть разработана теория, симметрично и равноправно объединяющая пространство и время.

1. Прежде всего, при построении симметричной теории необходимо учитывать антропный принцип. Именно на основе этого принципа может быть пояснена реальная несиммет­рия пространства и времени для «трехмерного» человека. Различие между пространством и временем должно следовать из самого факта присутствия в мире «трехмерного» внешнего наблюдателя. Различие неизбежно требует различающего.

2. С другой стороны, в соответствии с принципом неразличимости, на «истинном» краю различие должно отсутствовать. Возникает требование своеобразного неразличимого разли­чия, возникает краевая парадоксальность. Этот парадокс в философии времени разрешается на пути двухмодельности. «Сами по себе» (с точки зрения объективной, бесконечной моде­ли) пространство и время на «истинном» краю неразличимы. Но самостоятельно бесконеч­ная модель на краю для человека существовать не может — человек привносит к краю свою субъективность, свою действительность, свое краевое самовосприятие (конечная модель). Он привносит к «истинному» краю такое сущее для себя, которое отделяет его действитель­ность от возможного, но не противоречит неразличимости действительного и возможного при взгляде на мир «со стороны», при удалении человека из мира.

Принцип неразличимости характеризует связь между числами. Что же еще можно об­наружить в числовой расположенности, кроме наличия этой связи? Этим дополнительным свойством, приводящим к возникновению различия между одинаковыми количествами тож­дественных элементов, является направление связи. Наличие направленности отвечает са­мому наличию множественности для человека. Когда из единица появляется два, для человека появляются и два направления между новыми элементами. Принцип неразличи­мости согласуется с антропным принципом путем введения понятия направления, которое не вносит в картину мира ничего дополнительного, кроме самосогласованности мира и чело­века. На «истинном» краю пространство и время ничем не отличаются (принцип неразличи­мости), кроме направления (антропный принцип). При удалении от края появляется различие между пространством и временем; при этом пространство, как более «трехмерное», теряет выделенное направление, а краевое время должно направление сохранять.

3. Итак, в симметричной теории предполагается, что как время, так и пространство имеют направление; считается, что направление пространства противоположно направле­нию времени. При этом на «истинном» краю пространство и время неразличимы — свойства действительного человеческого «мира» на краю должны быть совершенно аналогичны свой­ствам возможного «антимира».

4. В «трехмерности» возможное связывается с пространством, действительное — с време­нем. Возможное (пространство) приходит из будущего, действительное (время) идет вместе с человеком из прошлого. В «трехмерности» пространство более «трехмерно», чем время. Развертывание человеческого действительного происходит в поле возможного.

5. Возможное для мира является действительным для антимира, и наоборот. Для краево­го события, когда действительное и возможное становятся неразличимыми, возможно дости­жение антимира в мире. В физике это может выглядеть как рождение или аннигиляция пары «частица — античастица».

6. Симметрия пространства-времени связана с двухмодельностью философии времени. Когда две модели равноправны, пространство и время симметричны. При удалении от «ис­тинного» края в область «трехмерности» пространство и время становятся несимметричными. Время начинает «взаимодействовать» с «трехмерным» встречным пространством, образуя мир действительного для человека, а встречное пространство «взаимодействует» с «трехмер­ным» временем, образуя «антимир» для человека. При этом время нашего мира является пространством для антимира, а пространство нашего мира является временем для него. В целом антимир имеет «направление», противоположное «направлению» мира.

7. Время и пространство, «сталкиваясь» в «трехмерности», создают для человека матери­альный объектный мир, создают нашу достаточно устойчивую расширяющуюся Вселенную («световой мир»). Единство Вселенной обеспечивается выходом нашего сознания за ее пред­елы, обеспечивается взаимодействием по подобию.

8. Особенностью внешнего наблюдателя является то, что он «протягивается» своим созна­нием к «истинному» краю, причем край этот в «трехмерном» понимании оказывается раздво­енным. Такое раздвоение «истинного» края идентифицируется как возможность двух противоположных направлений между двумя краями, каждый из которых считается «ис­тинным». Будучи «трехмерным», внешний наблюдатель выбирает одно из этих направлений, как свою действительность, и один из краев, как край начала счета. Противоположное на­правление оказывается направлением возможного, и противоположный край — краем пол­ноты счета.

9. Краевое время «гладко» для человека и обуславливает непрерывность существования человека с его собственной точки зрения. Связь дискретности и непрерывности может быть идентифицирована как принцип неразличимости. Действительность человека связана с его сознанием, с осознанностью им своего существования. Из этого следует, что действитель­ность всегда связана с иррациональностью - полностью «трехмеризовать» человеческую дей­ствительность нельзя.

10. Противоположность направления пространства и времени, видимо, может быть свя­зана с мнимостью временной координаты в теории относительности (ict).

11. физическое пространство для «трехмерного» внешнего наблюдателя не имеет выде­ленного направления. Если же внешний наблюдатель (человек) достигнет своего «истинно­го» края (конечная модель), то «пространство» человеческого ансамбля будет для него «двухмерным» и будет иметь направление, противоположное внутреннему времени в челове­ческом ансамбле.

4. О ПРЕДСТАВИМОСТИ И НЕПРЕДСТАВИМОСТИ

В литературе (см., например, книгу П.Дэвиса «Суперсила», стр.166) часто показывается невозможность представления человеком пространства с числом измерений, большим трех. Отмечается также, что обитатель «двухмерности» не может представить «трехмерность». В философии времени утверждается, что и обитатель «трехмерности» не может представить «двухмерность». Возражение, что каждый человек может представить «двухмерность» в виде поверхности (например, листа бумаги), неосновательно — для такого представления чело­веку требуется трехмерное пространство «над» и «под» представляемой поверхностью. Чело­век переводит «двухмерность» в «трехмерность» и лишь после этого получает возможность утверждать о наличии «двухмерности». Диалектика «двухмерности» и «трехмерности» связа­на с диалектикой целого и части, единого и множественного.

Аналогично, когда пытаются тем или иным способом перевести в область представимо­сти «мерность» с числом измерений больше трех (например, «свертывая» дополнительные измерения в малых масштабах пространства), неизбежно приходят в итоге к обычной «трехмеризации». При этом подразумевается использование одномодельной теории, в которой пространство абсолютно. Двухмодельность же должна неизбежно приводить к утвержде­нию, что представимость необходимо и достаточно требует «трехмерности». В «трехмерно­сти» сознание и материя находятся в равновесии — представимо осознанное материальное.

«Трехмерный» человек представляет «трехмерное» пространство, «соразмерное» ему. Об­ладая, однако, двухмодельной логикой, человек имеет возможность говорить о пространстве с любым числом измерений. При «двухмодельном» понимании числа, характерным для фи­лософии времени, число (логика) оказывается как бы «старше», чем размерность простран­ства; свойства чисел оказываются как бы порождающими реальность. Это происходит ввиду того, что к числу в философии времена мы приходим на пути обращения к логическим «разрывам», к центрам Ничто, к тому, что является и внутренним, и внешним при описании мира, частью которого мы являемся.

5. ГИПОТЕЗЫ О ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ

1. В философии времени число координат (размерность) пространства-времени не выбирается с учетом удобства описания, а является онтологически значимым. Произвол в выборе размерности означает неполноту подхода, когда в решение задач приходится вводить дополнительные «избыточные» параметры.

2. Размерность физического пространства связана с равновесием внешнего и внутренне­го на краях частичных ансамблей (объектов). Неравновесность (движение) может быть ин­терпретирована как изменение размерности.

3. Для объяснения размерности пространства-времени необходима двухмодельность.

4. Представимость объектов связана с их сравнением между собой; сравнение требует множественности и осуществляется в «трехмерности».

5. Сравнение объектов в пространстве происходит во времени, для сравнения отрезков времени необходимо пространство. Пространство и время не могут быть поняты друг без друга.

6. Время делает пространство единым, пространство делает время множественным.

7. Сравнение подразумевает соотношение. «Двухмерность» соответствует отношению множественного к единому, «трехмерность» - отношению множественного к множественному.

8. Отношение возможно, когда единое конечно. Отношение действительно, когда отно­сящиеся величины объединены в отношение, т.е. когда множественное принадлежит едино­му. При этом единое может рассматриваться как бесконечное. Конечность и бесконечность единого (двухмодельность) — необходимое и достаточное условие для наличия отношения.

9. Физическая Вселенная должна быть конечно-бесконечной. В чисто бесконечной модели пространство неактуально.

10. В замкнутой системе должна быть одновременность разделенного во времени. Одновременность и разделенность во времени «трехмерным» внешним наблюдателем восприни­маются по-разному: первая как наличие «разрывов», центров Ничто; вторая как «текущее» время, развертка.

11. Единство пространства и времени подразумевает наличие у них общего края. Достижение края в пространстве подразумевает достижение края во времени. «Начало» физиче­ской Вселенной присутствует в каждой точке физического пространства. Любой момент времени присутствует в настоящем времени — но не в качестве настоящего времени, а в качестве материальных образований в пространстве.

12. Если бы Вселенная была бесконечна, то время было бы строго «перпендикулярно» пространству, не было бы связано с ним. Так как Вселенная конечно-бесконечна, возникает «кривизна» пространства и времени,их связь между собой.

13. Единство невозможно при переходе от одной точки пространства-времени к другой с конечной скоростью. Так как предельная скорость сигналов в нашей Вселенной не бесконеч­на, Вселенная «не совсем» едина. Неполнота единства Вселенной подразумевает множест­венность объектов в ней.

14. Отношение одного множества к другому не есть просто отношение между двумя числами — элементы каждого множества неравноценны, каждое множество имеет «край» и «середину». Поэтому для характеристики отношения необходимы не только числа («длины») относящихся множеств, но и число, характеризующее, какими «участками» относятся эти множества, т.е. характеризующего «сдвиг» между множествами. Отношение множеств описывается тремя числами (значениями «координат»).

15. Совместность отношений множеств достигает своей полноты в пространстве. Пространственность подразумевает множественность ансамблей.

16. Объединение троек чисел, необходимых для выявления соотношений множеств, осу­ществляется в общем трех координатном пространстве. Такое объединение возможно, если частичные ансамбли объединяются в общем, т.е. между ансамблями существует соотноше­ние «больше» или «меньше».

17. Каждая координата пространств; несет в себе полный набор соответствующих чисел всевозможных частичных ансамблей. Ввиду того, что физическая Вселенная конечно-беско­нечна, физические законы должны быть не совсем инвариантны по отношению к выбору системы координат. Они в некоторой степени зависят от выбора внешним наблюдателем точки начала отсчета.

18. В философии времени как пространство, так и время не являются абсолютно одно­родными. То, что возможно в одной точке пространства (момента времени), может быть невозможным в другой точке пространства (момента времени). При этом разница между точками пространства (моментами времени) рассматривается внешним наблюдателем. Наличие человека сейчас и здесь неравносильно воображаемому наличию человека в другое время и в другом месте.

ПРИЛОЖЕНИЕ №3. ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА В ФИЛОСОФИИ ВРЕМЕНИ

НАСТОЯЩЕЕ, ПРОШЕДШЕЕ, БУДУЩЕЕ

• Сосредоточением действительного человек считает для себя свое собственное существование, свою жизнь. При этом жизнь Другого относится человеком к области возможного. Открываясь на Другого, осознавая свою принадлежность к человеческому ансамблю, человек реализует возможное Другого, как свое действительное. Выстроив для себя свое личное время, человек включает в него время другого, расширяя свое время, приобретая новое для себя время.

Однако доступность Другого, возможность перехода на его действительную ветвь, в соответствии с принципом неразличимости возрастает в глубокой «двухмерности» Я и Другого. Для того, чтобы приобрести для себя новое время, человек должен изменять движение своего наличного времени так, чтобы вывести это время к краю. Свобода человека, как центра Ничто, должна осуществляться и в возможности управления своей жизнью, своим временем. Ансамбль личного времени должен иметь края и середину. Создать другую жизнь человек может, лишь осуществляя ансамблевую полноту своей жизни. Создавая в своем времени «истинный» край рождения и смерти, человек открывается на все возможные времена других ансамблей. В этом смысле рождение и смерть человека равносильны рождению и смерти Вселенной.

Действительность жизни Другого для человека закрыта, распорядиться действительным образом человек может только рождением и смертью Другого.

Осуществляя свою жизнь, человек создает в линейном однородном времени «сколы», края; изменяя расположенность времени, приобретает для себя его различные модусы: настоящее, прошедшее, будущее.

2. Память и воображение человека, т.е. обращение его к прошлому и будущему, связаны с открытостью человека на внешнее и внутреннее для него.

Если человек обращается к внешнему для себя, к материальному ансамблю, объединяющему Я и Другого, то такое обращение идентифицируется им как память. Охватывающим временем для памяти является общее для людей материальное время; вспоминая что-либо, представляя воспоминание, человек оказывается в «трехмерной» действительности, разворачивание которой осуществляется в соответствии с разворачиванием охватывающего материального времени. Человек не может поменять время воспоминания на противоположное – детерминированность событий в воспоминании соответствует детерминированности событий в материальном мире. Произвольное изменение в воспоминании относится уже не к воспоминанию, а к воображению, к фантазии.

Если же человек обращается к самому себе, как краевому элементу человеческого ансамбля, то такое обращение идентифицируется им как воображение (фантазия). Представленное воображенное (проект) несет в себе уже не столько воображенное, сколько память – память о будущем. Внутреннее, достигая своей полноты, может переходить во внешнее. Для такого перехода необходимо время, за которое воображаемое должно «трехмеризоваться» в человеческом обществе. Это время – время осуществления проекта – отделяет будущее от настоящего.

Время памяти направлено для человека от прошлого к настоящему; время же воображения направлено от будущего к настоящему. Движение общего времени от прошлого к будущему происходит в связи с тем, что память людей объединяется в общей материальности, в общей устойчивости, воображение же людей, соответствующее краевому восприятию человеком самого себя, является стохастичным, существенно отличающимся для разных людей, неаддитивным. Прошлое, накапливаясь, как бы выталкивает общий для многих людей момент настоящего в «разреженное» будущее. Движение общего времени от прошлого к будущему происходит в связи с тем, что есть сама эта общность – человеческий ансамбль.

3. Настоящее время находится на стыке прошлого и будущего, внешнего и внутреннего. Достижение настоящего в логическом движении мышления человека возможно на стыке логических моделей – «бесконечной и конечной (внешней и внутренней). Пытаясь постигнуть настоящее, человек располагает его как момент на линии «трехмеризованного» времени, но при этом им должен осуществляться выбор одной из двух указанных моделей. Этот выбор, свобода которого связанна с «местом» человека, с «разрывностью» его, определяется взглядом человека и, в свою очередь, может служить для определения самого понятия «взгляд».

Движение к настоящему всегда является для человека движением к краю, к непредставимости. Будущее всегда дано человеку, настоящее закрыто от него прошлым и будущим. Попытки представить настоящее оказываются представлениями о прошлом (воспоминаниями о настоящем) или о будущем (проект еще не приведенный к настоящему). Однако достижение настоящего оказывается возможным для человека благодаря принципу неразличимости. «Стягивая» прошлое и будущее время к их точке равновесия, человек может настолько сблизить их, что они становятся неразличимыми и при этом интерпретируются как настоящее. Достижение настоящего требует равновесия прошлого и будущего, материального и идеального, внешнего и внутреннего, детерминированного и стохастичного.

Настоящего достигнуть человеку труднее всего, но при таком достижении человек в соответствии с принципом неразличимости приобретает для себя полноту всего времени – все свое прошлое и будущее. Настоящее время является для человека самым настоящим (в смысле «неподдельным»), определяет его «разрывность», его действительность.

Ничто и Бог

Одна из главных особенностей всякого действительного религиозного обращения - это серьезность. Если допустить возможность «веры в Ничто», то соответствующая «религия» должна быть спекулятивной и не отражать действительного положения вещей в нашем общем материальном мире. Ничто мы можем понимать как некую условность, но действительное обращение к Богу может быть только безусловным.

Рассмотрим вопрос об отношении Ничто и Бога в философии времени.

Бог, с точки зрения философии времени, это тайна, находящаяся за тайной. Строя на своем «обезбоженном» языке логические рассуждения, мы приходим к Ничто, о котором говорить и нельзя, и можно (невозможность и возможность здесь неразличимы). Если мы выбираем возможность разговора, то тогда мы должны или потерять тайну, или сохранить ее для себя, связав ее с участием в этом разговоре Другого. Тайна, расположенная за тайной, за Ничто, - это общая тайна Я и Другого. Ничто - для одного человека, Бог - для человеческого сообщества. Религия становится возможной, когда у людей появляется язык. Бог - это «материальное Ничто», поскольку он олицетворяет собой устойчивость Ничто для многих. Бог - это отражение конечности человеческого существования и конечности физической Вселенной в самом человеческом существовании.

Бог, в отличие от Ничто, имеет человеческую власть над людьми, власть многих «условных» Ничто, сочетающихся в языке. «Безусловное» Ничто есть судьба человека, но не власть других людей. Когда человек идет к Ничто в одиночку, «Боги умирают».

Ничто - это «логическая» тайна, Бог - это «этическая» тайна. Ничто - это индивидуальный предел для логики и не-логики. Бог - это выход за пределы индивидуальной картины мира, построенной на основе логики и не-логики. Человек может перейти от хаоса Ничто к логике своей личной жизни, но человек не может в одиночку перейти от «хаоса» Бога к логике общей человеческой жизни, к логике истории. На основе индивидуальной логики, без обращения к религиозному опыту, правильное понимание истории невозможно.

О ЗАКРЫТОМ И ОТКРЫТОМ МИРОВОЗРЕНИИ

Когда человек обращает свой взгляд к себе как к представителю ансамбля людей, он считает себя находящимся на «истинном» краю этого ансамбля. С другой стороны, предположив наличие объединяющей его с другими людьми материальной среды, человек получает для себя другой «истинный» край, который находится от него «дальше», чем его собственная материальность. С первым из этих «истинных» краев можно соотнести «субъективное» Ничто (конечная модель), со вторым – «объективное» Ничто (бесконечная модель). В соответствием с принципом неразличимости оба отмеченных края могут быть различимы человеком только в человеческом времени, при движении же к краю указывают на единое «безусловное» Ничто. Движение во времени приводит к появлению для человека двух «истинных», краев, которые определяют ту или иную тенденцию в мировоззрении человека и общественных групп.

В зависимости от того, какой из двух «истинных» краев характерен для восприятия человека или общественной группы, соответствующее мировоззрение мы будем считать открытым или закрытым. Открытое мировоззрение соответствует бесконечной модели философии времени, закрытое – конечной. Названия «открытое» и «закрытое» связаны с тем, что человек может закрывать или закрывать собой для себя внешнюю, «запредельную» реальность, доступную для иррационального сознания, но не включающую в себя человека, находящегося на «истинном» краю человеческого ансамбля. При открытом мировоззрении человек как бы теряет для себя свое человеческое измерение, как бы становится внешним по отношению ко всему прочему сущему, воспринимается, как один из материальных объектов, а при закрытом мировоззрении человек является не только и не столько материальным объектом, а той последней ценностью, от которой и надо исходить при построении картины мира и человека в мире.

В истории человеческого общества наиболее явно открытые и закрытые тенденции в мировоззрении проявляются в особенностях различных религий. В открытых религиях Бог идентифицируется с «объективным» Ничто или же не обладает достаточной «мощью», чтобы закрыть человеческому сознанию движение к «объективному» Ничто. В закрытых религиях на пути к «объективному» Ничто «располагается» Богочеловек, который идентифицируется, как Бог, принадлежащий к «истинному» краю человеческого ансамбля, тяготеющий к «субъективному» Ничто. Заметим, что развитая религия может в себе сочетать свойства открытости и закрытости – тогда Бог может относиться одновременно с «субъективным», «объективным» и «безусловным» Ничто. Тем не менее, идентификация религиозного мировоззрения обычно является вполне определенной. Например, христианство, характеризующееся культом троицы, следует, видимо, отнести к закрытым системам, поскольку наиболее важным в христианстве является именно наличие Богочеловека (Христа), находящегося на истинном краю человеческого ансамбля.

Приведем краткую характеристику основных типов мировоззрения.

Открытое мировоззрение имеет тенденцию к рационализации «запредельного», к «числовой мистике». Примерами проявлений открытости является каббала, развитость и абстрактность структур «запредельного» в различных религиозно-философских учениях Востока, особое отношение к числу в Китае (когда важны не только свойства или признаки, но и конкретное число). Люди, тяготеющие к открытому мировоззрению, характеризуются склонностью к формализации, к абстрактному мышлению, к музыке и стихотворчеству (как выходу на «засловесный» уровень поэзии). Их мировоззрение относится в основном к эстетическому типу. При открытом мировоззрении полагается, что религиозное спасение человека может достигаться на пути собственного совершенствования, на пути достижения «объективного» Ничто, и в основном не зависит от милости бога или Богов.

При закрытом религиозном мировоззрении спасение человека зависит не только от него самого, от силы его веры, от правильности его действий, но и от милости Божьей – спасение не гарантировано, человек не может требовать от Бога равноправного обмена с ним материальными и духовными ценностями. Непредставимое, Божественное, в закрытых религиях максимально приближено к человеку, духовность подразумевает этичность; велика роль чисто человеческих, нематериальных, связей между людьми.

В новое историческое время, являющееся краевым, должна проявляться тенденция к объединению открытого и закрытого мировоззрения. В религии конкретной формой такого объединения может являться возрастающая секуляризация при обращении отдельного человека к «безусловному» Ничто, а для человечества в целом – растворение отдельных религий в некоей принципиально непредставимой секуляризованной «сверхрелигии». Но пока человечество не достигнет полноты в своем объединении, полноты своего исторического времени, «временение» открытого и закрытого мировоззрений (включая религиозное) будет продолжаться.

О СМЕРТИ И БЕССМЕРТИИ

1. После смерти человека продолжает существовать в «запредельности» (в «загробном мире») не только его «идея», его сознание, его «душа» (как наиболее устойчивая человеческая составляющая), но и соответствующее этой «идее» тело. Смертью является состояние человека между его первым и вторым материальными телами – когда сознание, «покинув» одно тело еще не «приобрело» для себя другого тела. Но в этом случае сознание является чисто иррациональным и относится к сверхсознанию. Смерть – это сверхсознание, оказавшееся временно без достаточной опоры в рациональном физическом мире. Для внешнего наблюдателя – смерть человека длится бесконечно долго (вернее, почти бесконечно долго – ведь человеческий мир является все-таки не полным ансамблем, наша замкнутая физическая Вселенная не бесконечна). Для самого умершего смерть протекает бесконечно быстро (точнее, почти бесконечно быстро). За время, соответствующее этому «почти», человек как бы проходит «чистилище», после чего начинается его новое физическое существование.

2. Человек, как «трехмерный» внешний наблюдатель самого себя, не может иметь адекватного представления о собственной смерти – «трехмеризация» не может быть полной. В момент смерти человек таков, что равновесие двух логических моделей, описывающих его, нарушаются, «трехмерная» материальная структура человека разрушена. Для восприятия «трехмерного» человека смерть оказывается непредставимой – вынесенной за скобки доступной ему реальности. Однако, представления человека могут миновать точку «разрыва» (смерти) и перейти на любую другую вероятную ветвь в картине пространств и времен – и каждое соответствующее представление оказывается для «трехмерного» человека соответствующим его новой реальности. Человека пугает точка «разрыва» (момент смерти) потому, что его представления как бы обходят ее. Но в пределе для «двухмерного» человека эти точки «разрыва» практически доступны, для него время здесь останавливается, максимальная устойчивость не телесна, а соответствует бесконечной модели, иррациональности, личности человека, его бесконечному духу.

Или дух погружается в свою бесконечность, или же (если понимание его «трехмерно») он приобретает для себя возможность новой «трехмеризации» (материализации) на той или иной ветви картины действительного и возможного.

Конкретная ветвь, на которой сохраняется личность того или иного человека, соответствует расположенности этого человека в общей действительности ансамбля людей, близости человека к другим людям, человечности человека. Человек как бы умирает каждое мгновение, но благодаря своей человечности, «оторванности» от истинного края, благодаря своей «трехмерной» действительности удерживается в этой «трехмерной» действительности. При полном телесном разрушении для внешнего взгляда, человек сохраняет себя на другой ветви (в «ином мире»). Эта ветвь может быть весьма удалена от предыдущего человеческого мира, но она тем более «человечна», чем ближе был человек в предыдущей жизни к человеческому ансамблю.

Человек в будущей жизни остается тем же самым человеком, если в своей настоящей жизни обладает закрытым мировоззрением, т.е. когда его мир Божественен, когда Бог (Богочеловек) закрывает для человека «истинный» край. При открытом же мировоззрении человек приобретает бесконечность своего существования не в своем прошлом с другими людьми, а как бы растворяясь в материальной Природе. При этом судьба человека в его будущей жизни может быть самой различной: человек может стать человеком, стать животным, стать камнем, стать человеческим прахом. Если человек выполняет человеческий закон, то в новой жизни сохраняется его человеческое прошлое. Если человек выполняет природный закон, то в новой жизни для него сохраняется его привычная «среда обитания», сохраняется материальная Природа, к которой он принадлежал в своей прошлой жизни.

При открыто-закрытом равновесии мировоззрении у человека может сохранять как его личность, так и его материальность.

3. Двухмодельность человека предполагает различные возможности создания человеком своего личного времени. Человек в своей жизни может быть ориентирован на приобретение «двухмерного» времени (при движении к краю), «трехмерного» времени (при достижении целей в «трехмерности») и на приобретение «ансамблевого» времени (при обращенности к настоящему моменту своего времени, при достижении равновесия «двухмерности» и «трехмерности»). От ориентации человека в настоящей жизни зависит его судьба, зависит то, какой будет его последующая жизнь.

В предыдущей заметке мы уже касались вопроса о посмертной судьбе человека с тем или иным типом мировоззрения. Рассмотрим этот вопрос подробнее, акцентировав внимание на том, какое время (прошлое или будущее) в новой, «загробной» жизни.

Если человек стремится к достижению глубочайшей «двухмерности», то его сознание, потеряв свою материальную основу в «трехмерности», но охваченное самим собой (т. е. будучи «душой»), найдет для себя другую материальность на одной из ветвей картины действительного и возможного.

В этом случае при открытом мировоззрении для человека новый окружающий мир (материальная Вселенная) должен обладать, благодаря взаимодействию по подобию, общими чертами с предыдущим миром, но сама человеческая сущность человека, личность его, может быть утрачена, человек приобретает свое новое будущее, утрачивая память о своей предыдущей жизни.

При закрытом мировоззрении человек в новой жизни сохраняет свою личность, сохраняет память о себе в своей прошлой жизни, но теряет окружающий материальный мир прошлой жизни, теряет возможность управлять своим материальным будущим, т.е. оказывается наказанным или вознагражденным новыми условиями существования. Человек попадает в Рай или Ад. Причем вероятность Рая или Ада зависит от места человека в человеческом обществе в предыдущей жизни. Но эта зависимость не является полной, вероятность остается вероятностью, вера в Бога не гарантирует блаженство в Раю, Бог обладает собственной властью и использует ее по своему усмотрению. Человек с закрытым мировоззрением сохраняет в новой жизни свое прошлое, но не обладает гарантированным будущим.

Человек с открыто-закрытым мировоззрением сохраняет и прошлое, и будущее. Он в новой жизни сохраняет свою личность, и «устройство» его нового мира соответствует миру предыдущей жизни. В идеале при равновесии «двухмерности» и «трехмерности» человек переходит с одной ветви картины мира на другую, как бы вовремя покидая те ветви, на которых его физическому и духовному существованию грозит прекращение.

Рассмотрим теперь случай, когда человек является «трехмерным», т. е. все его цели представления являются в основном рациональными. В этом случае сознание человека, не обладающее прочной иррациональной «схватывающей» оболочкой, в момент смерти не сохраняет свою форму, в как бы окончательно растворяется в общем массиве иррационального, в сверхсознании. От человека остается только прах, только материальные останки. «Трехмерный» человек теряет и свое прошлое, и будущее. Другое дело, что в «трехмерности» человек способен удлинить свое материальное существование, «ремонтируя» свое физическое тело. Но каким бы длительным материальное существование человека не было, смерть для «трехмерного» человека является событием окончательным, а любая его внутренняя цель является бессмысленной для внешнего взгляда – взгляда из вечности. Единственное, на что может надеяться «трехмерный» человек – это на продолжение человеческого рода, но продолжение рода не есть чисто «трехмерное» понятие, в нем есть край, есть Ничто. В любом случае, «спасение» человека – только в его обращении к краю, т. е. в преодолении им своей «трехмерности».

Таким образом, если личность человека целостна, если она объединена глубокой идеей, объединена духовностью, то она должна сохраниться и после физической смерти человека.

ЧЕЛОВЕК В КАРТИНЕ МИРА

1. Картина мира, взятая во всей его пространственно - временной полноте взглядом из бесконечности, является именно картиной — жесткой и несвободной. Но человек, являющийся фрагментом этой картины, привносит в нее личную свободу — картина мира при взгляде из нее самой зависит от точки зрения человека. Таким образом, картина мира явля­ется двухмодельной, как зависящей от взгляда человека, так и не зависящей от него. Равно­весие мира достигается благодаря парадоксальному сочетанию его свободы и несвободы.

Рассмотрим вопрос о возможности предсказания будущего. Если картина мира задана жестко, то человек, "побывавший" в будущем и доставивший это будущее в общечеловеческую действительность, лишает как себя, так и других людей возможности изменить это будущее. Однако такой фатализм должен преодолеваться наличием множества человече­ских свобод — далеко не все картины будущего оказываются "обязательными" для осуществ­ления общечеловеческой действительности. Предсказание будущего — это выход на такой край, где свобода и несвобода неразличимы. При этом точка зрения человека, будучи инди­видуальной ("конечной"), одновременно и сверх индивидуальна ("бесконечна").

С одной стороны, картина мира при взгляде из бесконечности является хотя и множест­венной, но фиксированной (ср. у Х. Л. Борхеса "Сад расходящихся тропок"), с другой сторо­ны - человек свободен и может менять для себя картину мира. Снятие этого противоречия — в точке зрения, во взгляде, в движении человека, в изменении его места в пространстве и времени.

Движение всегда парадоксально, но эта парадоксальность снимается в каждой области пространства и времени, на которую направлен взгляд человека.

2. Человеческая действительность может быть интерпретирована как линия на общей картине ветвящегося пространства и времени. Эта картина включает в себя множество "пространств" ("Вселенных ) в их прошлом, настоящем и будущем. При этом временная разверт­ка каждого "пространства" требует наличия внешнего наблюдателя. 'Было" и "будет" относятся только к точке зрения того или иного внешнего наблюдателя (в нашем человеческом мире — к точке зрения человека). Наиболее устойчивые элементы картины мира с точки зрения человека являются "двухмерными", внешними по отношению к его "трехмер­ной" действительности. Эти элементы относятся человеком к прошлому и будущему, и не представимы им в его сравнительно неустойчивом, изменчивом настоящем. То, что произошло произойдет. более устойчиво, чем то, что происходит. Представления человека. его мысли, воспоминания и фантазии более устойчивы (менее энтропийны), чем восприни­маемая им окружающая материальная действительность.

3. При отстранении от какого-либо наблюдаемого ансамбля (т.е. когда ансамбль воспри­нимается частичным) внешний наблюдатель видит картину этого ансамбля в пространстве (как "накопленном" времени) и во времени (как "среды" для прошлых и будущих простран­ственных расположении). Закон изменения расположения элементов ансамбля в простран­стве оказывается функцией времени — время определяет этот закон. В какой степени закон развития частичного ансамбля может быть выявлен человеком (т.е. соотнесен с охватываю­щим временем человеческого сознания), в такой степени и картина будущего (финального) состояния ансамбля является для человека независимой от начального состояния ансамбля.

ЧЕЛОВЕК ВРЕМЕНИ. НОВОЕ ВРЕМЯ

Человек, цель жизни которого не может быть определена однозначно ни с точки зрения «трехмерной», ни с точки зрения «двухмерной» логики, в философии времени называется человеком времени. Характерным свойством человека времени является то, что при его описании нельзя пренебречь присутствием прошлого и будущего в настоящем. При таком описании чисто рациональный подход невозможен, требуется подход вероятностный, парадоксальный.

В какой-то степени каждый человек является человеком времени, однако, в зависимости от нашего взгляда на того или иного конкретного человека, мы всегда или почти всегда определенно знаем, является ли наш подход к нему рациональным или же интуитивным, вероятностным.

Человек времени присутствует в человеческом обществе в каждый момент исторического времени, вырастая как из «двухмерности», так и из «трехмерности». В любую историческую эпоху для человека открыты края его рождения и смерти, края языкового ансамбля, края исторических событий, в том числе начинающих и заканчивающих эпоху. Любую эпоху начинает и заканчивает человек времени, в «середине» эпохи он как бы разделяется на «трехмерного» и «двухмерного» человека.

Человек времени появляется тогда, когда все основные «двухмерные» и «трехмерные» тенденции оказываются для человека пройденными, изжитыми, относительными. Человек времени не находится в определенной точке человеческой «оси», а как бы соответствует целому отрезку этой «оси», заключающему в себе и «трехмерность», и «двухмерность». Мышление человека времени является «двухмодельном», парадоксальным, он не всегда использует привычные логические модели в общем «трехмеризованном» времени.

Признаком человека и времени является полнота открытия им своего настоящего времени, в котором он приобретает полноту прошлого и будущего, полноту человеческого существования.

В рамках философии времени каждая историческая эпоха рассматривается как некоторый целостный ансамбль, ограниченный во времени, «схваченный» с двух сторон «ложными» краями. Каждую эпоху можно представить в виде куполообразной кривой, вершина которой соответствует «трехмерному», рациональному периоду в развитии эпохи, а края – смутным, вероятностным временам ее рождения и угасания. Эпохи в философии времени мы будем разделять одну от другой не только во времени, но и в пространстве; при таком рассмотрении понятие «эпоха» оказывается близким к понятию «культура» у О. Шпенглера.

Но, в отличие от Шпенглера, в философии времени отдельные «купола» исторических культур оказываются накрытыми общими «куполами», объединяющими людей по тем или иным характерным признакам. Важнейшими из таких «куполов» являются «купола» материальной культуры, характеризующие степень развития материального производства и степень человеческого знания о материи.

С точки зрения в философии времени настоящее историческое время, которое мы будем называть новым временем, имеет принципиальное отличие от всех предыдущих эпох. Отличие это заключается в том, что край человеческого знания о материи становится «истинным» - конечность этого знания впервые приводит к такому изменению времени на краях ансамбля знаний, которое подтверждается на языке самого этого знания. В рамках самого научного знания получено изменения хода времени для объектов, движущихся со скоростями, близкими к скорости света (теория относительности); получено огромное возрастание энергий на краю материального ансамбля (ядерная физика), получено требование вероятностного описания микроскопических объектов (квантовая механика). Достижение края в знании о самом консервативном – о материи – равносильно завершению движения времени ансамбля знаний, равносильно приближению этого знания к краю, вблизи которого оно становится нелинейным, «изогнутым».

«Истинность» края ансамбля знаний о материи, «истинность» края науки приводит к тому, что в новое время человек времени «вырастает» из любой точки человеческой «оси», в том числе из самой консервативной, из самой «трехмерной» части человеческого общества. В настоящее время ощущение нелинейности времени, ощущение возможности его окончания для человеческого ансамбля постепенно становится одной из важнейших тенденций человеческого мышления. Такое мышление, открытое на полноту исторического времени, оказывается открытым и на полноту человеческого ансамбля в целом и является глобальным. В рамках философии времени такое мышление называется новым мышлением. Новое мышление – это мышление, носителем которого является человек времени.

ПРИЛОЖЕНИЕ №4

НЕСКОЛЬКО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ ПОЯСНЕНИЙ

В развитии наших представлений о мире возможно два пути.

Первый путь заключается в обобщении эмпирических данных, в выдвижении гипотез и в разработке теорий, все более и более приближающих нас к единой всеобъемлющей теории. При этом одни исследователи считают, что приближение к такой теории является бесконечным процессом, другие – что такая окончательная теория в принципе может быть построена. Так или иначе, на этом пути, являющимся основным в современной науке, происходит движение от частного к общему, а затем происходит верификация этого общего с помощью новых, не учтенных ранее фактов.

Второй путь, по которому следует философия времени, является противоположным – от общего к частному. На этом пути мы пытаемся найти такие основные положения, которые могут составить достаточно полное основание для всеобъемлющей теории. При этом дальнейшее развитие научного знания предполагает получение из этой теории более конкретных результатов – в той степени, в какой это принципиально возможно. В философии времени избегаются обычно используемые в глобальных теориях общие слова – так как они не достаточно общи.

Философия времени захватывает собой самый неблагодарный участок на пути от общего к частному: участок, на котором мы еще не приблизились к конкретным животрепещущим проблемам нашей жизни, но уже отошли от «первого импульса» философствования, от озарения Единства. Однако, пройдя этот путь, исследователь получает возможность не только совершить транскрипцию известного знания на язык системы обоснованного знания, но и получить такие новые знания, которые могли быть «пропущены» при движении от частного к общему. Ценность философии времени в том, что в принципе она позволяет получать новые знания без использования всего массива полученных ранее результатов. При этом избегается какой-либо эзотеризм – в ущерб «интересности», но во благо убедительности. Развитие философии времени подразумевает получение в будущем конкретных результатов в различных областях знания, а также углубление и уточнение представленного в этой книге материала.

1991 г.